Чёрная вуаль

– Человек, который перекладывает ответственность за свои поступки, ищет оправдания и снисхождения, бьёт себя в грудь, уверяя, что помыслы его чисты, а все вокруг него монстры… Не достоин ничего, кроме отвращения.

– Посмотри сюда, – Женя указал на стеллаж с ремнями. – Вот этот, мне кажется, подойдёт, – он протянул мне кожаный ремень длиной примерно сорок сантиметров с металлическими шипами.

Взяв инструмент в руки, рассекла воздух, взвесила в руках и двинулась к Руслану. Он к этому времени достаточно успокоился и, увидев меня, завопил:

– Нет-нет! Я никому не скажу, отпустите меня.

Удар по лицу заткнул его рот. Щека рассеклась в нескольких местах, выступила кровь. Ударила слабо.

Он поднял на меня широко раскрытые глаза, губы его тряслись.

– Нет, Алана, не надо.

Я приложила указательный палец к губам и ударила второй раз. Получилось лучше. С подбородка потекла струйка, губа рассеклась вдоль. Кровь тихонько струилась, наполняя меня приятным щекочущим чувством. Ещё двух ударов хватило, чтоб лицо напротив залило алым переливом, один его глаз не открывался, шипом попала аккурат по верхнему веку.

– Твои дейштвия… – с его рта срывались шепелявые слова. – Ты не обманешь шаму шебя.

Руслан через силу сплюнул накопившуюся кровь.

– Повтори, – с толикой издёвки сказала я.

– Ты вшё такая же штервожная…

Меня пробила злость. Она моментально вспыхнула в груди, руки сами дёрнулись нанести ещё один удар. Со свистом ремень рассёк воздух, шипы разорвали горло.

– Повтори!

– Штервожная

Он не прекращает! Сам напрашивается! Свист – и новый удар.

– ПОВТОРИ! – вопила я.

Он сплюнул кровь, слюна тянулась тонкой нитью.

– Прошмандовка, – почти шёпотом произнёс он. – Шалава.

Я истерично рассмеялась, не веря своим ушам.

– Сейчас ты узнаешь, какая я! – крикнула я, кидая ремень на пол.

Взяв со стеллажа нож, я вернулась к Руслану и потрясла перед его глазами.

– Сколько ударов ты выдержишь, щенок?

– Штолько же, школько членов было в тебе враз.

Меня захлестнула волна злости. Она застелила глаза пеленой, ослепила. Передо мной был кусок мяса, которое надо разодрать. Руки сами двигались, я абсолютно не продумывала удары, они метались в разные стороны. Лезвие погружалось в плоть по рукоять, сдирало кожу и промахивалось. Воздуха не хватало катастрофически, дыхание углубилось, как будто я бежала кросс. Руки болели, но я не останавливалась. Он должен знать, где его место, должен заткнуться. Ни единого слова больше не сорвётся с его губ, никогда, никому.

Когда я остановилась и с глаз спала пелена, я увидела его. Голова висела, еле держалась на шее, кровь гулко капала на пол. Я слышала каждый всплеск. Грудь рассечена в нескольких местах, живот вспорот, оттуда вытекала кровь широкой струёй.

Через некоторое время я поняла, что с моего лба стекает алая тёплая жижа так же, как и с рук, которые трясутся от напряжения. Нож упал на пол. Тупо уставившись на кровавые ладони, почувствовала в ушах сердце, оно рвётся наружу, ему тесно, оно готово.

Повернувшись к Жене, который завороженно наблюдал за мной, я слизала кровь со среднего пальца и направилась к нему. Я готова. Прямо сейчас. Подлетев к нему, я впилась в его губы, страстно и жадно. Шприц в моём кармане как будто горел, я чувствую его. Женя в ответ прижал меня сильнее, руки его были везде, я не могла достать шприц. Ведя его к столу, пыталась убрать руки с пути, но не выходило. В одну секунду он прижал меня к себе так крепко, что воздух вышел из моих лёгких, я пискнула, рассмеялась и продолжила отвлекать внимание. Он резко развернул меня спиной к столу, улыбнулся и рывком усадил на него.

Руки были убраны с моего пути, продолжая целовать, я потянулась к шприцу. Голова кружилась, её как будто наполнил туман. Конечности налились свинцом, сердце успокаивалось, Женя на секунду отпрянул от меня:

– Алана, всё хорошо? – голос его был наполнен… чем? Интерес?

– Ох. Голова кружится, – с улыбкой ответила я.

– Хм, – хмыкнул Женя.

Я подняла глаза, посмотрела на его лицо и всё поняла.

– Нет! – воскликнула я, пытаясь отодвинуть его от себя. – Блять! Нет!

Руки не слушались, туман в голове сгущался и приобретал вес, я ощущала его цвет и форму. Головокружение усилилось, комната начала плыть. Я ничего не могла поделать.

– Алана. Успокойся, всё хорошо, – спокойным голосом говорил он, прижимая мои руки к телу.

Голова моя безвольно упала назад, в глаза ударил свет.

– Нет, – взмолилась я, пытаясь подать сигнал рукам двигаться.

Женя уложил моё тело на холодный металлический стол. Веки опускались, я в последний раз попыталась дёрнуть рукой, но она не отреагировала. Женя принялся стягивать с моего тела одежду, разрывая ткань.

– Не переживай, малыш. Мы с тобой повеселимся. Тебе понравится!

В конце Женя, как мне показалось, рассмеялся, и я погрузилась в сон.

Глава 18. Сирин

Я плыла. По воздуху. Руки болят. Я их не ощущаю, но они болят. Что за парадокс?