Чёрные крылья

К слову сказать, в последние годы отношения между титанами-победителями заметно охладели. Конечно, блок стран Оси по природе своей был союзом недолговечным, слишком уж разные у его участников были пути, но всё равно, после окончания Второй Мировой войны они держали себя в рамках приличия. Пять лет подряд проводились ежегодные съезды трёх формально равных глав союза: Муссолини, Гитлера и Хирохито. Каждое из этих собраний сопровождалось шумным банкетом и проходило, по обыкновению, в тёплой и дружеской обстановке. Дипломаты витиевато играли мускулами своих стран, промышленники заключали всё новые и новые торговые сделки, стараясь, одновременно с этим, как можно крупнее обмануть друг друга, а военные, как обычно, чопорно стояли в сторонке, тихонько презирая и тех, и других. Мирное сосуществование окончилось со смертью дуче. Похороны «нового цезаря», как называли его на родине, были самым масштабным мероприятием, которое видела Европа со времён подписания Вашингтонского мира в сорок шестом году. Прощаться с телом пришёл даже Папа Римский, видимо, в память об услугах, которые Муссолини оказал Святому Престолу.

Вот только на место покойного дуче пришёл граф Чиано, муж его дочери и по совместительству министр иностранных дел Италии. Этот человек был ярым противником Гитлера, ещё в тридцатые годы, когда Ось ещё только зарождалась. Он всеми силами отговаривал итальянского диктатора от соглашения, которое, как тогда казалось молодому министру, приведёт Италию к краху. Но, несмотря на все гибельные пророчества, дружба с Гитлером привела Муссолини не к падению, а к славе, сделав его страну, истинную наследницу Древнего Рима, хозяйкой половины Средиземноморья.

И всё же, неприязнь Галеаццо Чиано к немецкому фюреру ни капли не угасла, несмотря на все те громкие победы, которые одержало немецкое и итальянское оружие. Как только он получил власть и стал первым лицом в государстве (не беря в расчёт дряхлеющего опереточного монарха), итальянская внешняя политика сделал резкий поворот на сто восемьдесят градусов. Отношения между странами всё сильнее и сильнее охлаждались, пока, после Гибралтарского инцидента осенью пятьдесят шестого, Чиано не разорвал все дипломатические отношения с рейхом и, громко хлопнув дверью, не покинул ось. С тех пор Италия стала всё сильнее и сильнее тянуться к западу, а конкретно – к США, единственной силе на политической мировой арене, которая ещё могла хоть как-то сопротивляться могуществу немецкой империи.

А тем временем, Хирохито, почувствовав слабость своего старого союзника, начал постепенно наращивать давление по дипломатическим и торговым каналам, что имело гораздо более серьёзные последствия для рейха, чем разрыв с Чиано. Италия всё-таки, хоть и являлась самым ближайшим и давним союзником Германии, воспринималась больше как актёр второго плана. А вот Япония… Япония была вполне самодостаточным игроком. К тому же, обладавшим солидным ядерным арсеналом и многомиллионной армией. И рейх, не в силах успокоить противника силой, как он это обычно привык делать, вместе со всей своей вялой экономикой, завязанной на рабовладельческом строе и угнетении покорённых народов, стал постепенно проигрывать азиатскому, специфичному, но всё же капитализму. Спасло немцев от полного политического и экономического краха только обрушение Токийской биржи, заставившее японцев затянуть пояса и на время умерить свои дипломатические амбиции.

– Помню Олеся, помню, – кивнул головой Валерий. – Но сейчас ведь никого не убили?

– Не убили, – согласилась Олеся. – Но сдаётся мне, лучше бы хлопнули. Мороки было бы меньше. В этот раз туда даже бронетехнику нагнали и установили режим повышенной боеготовности. От полицейских ищеек на границе теперь не продохнуть. Кого-то они очень упорно ищут. Не знаешь, случайно, кого, Валер?

– Не знаю, – не моргнув глазом солгал Саблин.

– А вот врать нам не нужно, Валерий, – раздался со стороны занавешенной печи ещё один, на этот раз мужской, голос.

Саблин устало закатил глаза. Обладатель этого голоса ему, к сожалению, был хорошо знаком.

– Привет, Олег. Я думал, тебя нет дома.

Тот, кого назвали Олегом, лишь саркастически хмыкнул, спрыгивая с печи. Называть это место для конспиративных встреч домом можно было только в шутку.

Подойдя к столу, он протянул руку для приветствия. Этот молодой, чуть старше Валерия, человек с круглым, испещрённым шрамами лицом. Одет он был в потрёпанный грязный свитер, на шее у него блестела массивная цепочка, на которой, в свою очередь, болтался старенький деревянный крестик, а широкие военные штаны, заправленные в зимние японские ботинки, были на два размера больше и поэтому ужасно шаркали при ходьбе.

Валерий пожал протянутую руку.

– Тебе не холодно? – он кивнул на ботинки.

– Ты знаешь, нет, – ответил Олег, кладя руку на плечо Олесе. – Японцы, как ни странно, кажется, научились делать хорошую обувь. Я в них по сугробам хожу и пока жаловаться не на что. Впрочем, мы же не ради обсуждения моей обновки здесь собрались, так ведь, Саблин?

– Возможно, – не стал отрицать Валерий.