Чёрные руины

В больнично-целительском секторе академгородка Шторм пролежал неделю Первые три дня изучали не столько его раны, сколько структуру той магии, которая синтезировалась из остатков грязной в коллекторе и не давала регенерировать ранам от «решётки». Только добравшись до понимания, что этот синтез собой представляет, целители сумели наладить исцеление рублено-ожоговых ран ведуна. Поскольку одновременно изучали Маринино владение стихиями. Когда девушке сказали, что она теперь обладает умением пользоваться стихиями сразу трёх планет, она просто не поверила. До такой степени, что даже попыталась убедить преподавателей:

— Вы что?! Я вообще не владею магией! Я пробовала сотворить огонь, чтобы согреться там, в мёртвом городе, а он не получился!

Еле уговорили попробовать снова.

И когда пальцы девушки обвеяло трепетным пламенем, Марина вздрогнула и долго, потрясённо смотрела, как огонёк пляшет, мягкими шёлковыми лоскутами перетекая с одного пальца на другой.

Потом она уже потребовала объяснить, что значит — она владеет всеми стихиями трёх планет. Ведь она только на одной! Откуда здесь, на Салливане, возьмутся стихии Веды и Земли? Ей объяснили, что владение всеми тремя предполагает следующее: зная приёмы, Марина легко и просто будет пользоваться стихиями разных планет, даже не думая об их отличии друг от друга. Потому что её собственное энергополе теперь адаптировано под них под все. И теперь она на любой их трёх планет инстинктивно будет чувствовать себя своей, как будто родилась здесь.

После недели практического обучения девушка приступила к «обеззараживанию» ран Шторма. И это исцеление проводилось под строгим присмотром лишь нескольких преподавателей во главе с ректором. Из-за чего Марина чувствовала себя засекреченной шпионкой, что волновало и забавляло. Как и молодого ведуна. Как он признался чуть позже, сеансы исцеления больше походили на тайные свидания, чем ему очень нравились.

— А мне — нет, — заявила на это девушка. — Какие же это тайные свидания, если они проходят под наблюдением троих или двоих преподавателей? Ни поцеловаться, ни обняться. Даже слова лишнего не скажи!

— А у тебя и лишние есть? — изумился Шторм.

— Есть, мой мужчина. Лишние — для всех, кроме тебя.

И смеялась над его довольной ухмылкой.

Исследования проводились в глубочайшей тайне.

— Как всегда, в мире, в котором мы живём, сам мир — довольно зыбкое понятие, — задумчиво говорил Хальдор. — Мне бы не хотелось, чтобы власти узнали о синтетической магии, которая убивает медленно, но верно. Это слишком страшное оружие. И мне бы не хотелось, чтобы они узнали о единственной целительнице-стихийнице, которая умеет лечить последствия применения этой магии.

В начале второй недели после происшествия с мёртвым городом Шторм уже переместился в мужское общежитие, в свою комнату. И Марина, проводя здесь свободное от лекций время, постоянно поражалась скудному убранству этой комнаты. Встроенный одёжный шкаф, учебный стол, откидной стул, узкая кровать, больше похожая на больничную кушетку. Висячий стеллаж для книг.

Сейчас она уже привычно сидела на столе, болтая ногами в воздухе, и рассуждала, глядя на ведуна, лежащего в постели. Шторм только что пришёл после тренировок в спортзале при целительском корпусе, где лечебными упражнениями и мануальной терапией ему заново разрабатывали ноги. Ходил он пока с трудом, но Марина понимала, что даже магия не всемогуща, и верила, что ведун поправится быстрей, чем обычно в таких случаях. В конце концов, преподаватели сами убедили её, что её магия стихий сильней, чем у простых смертных — у магов-стихийников.

— А сначала я испугалась. Ну, когда меня стошнило. Я решила, что я… — Она замялась, не желая говорить об этом вслух.

— Нет, — с полуслова понял её Шторм, насмешливо и любовно поглядывая на смущённую девушку. — Я всегда предусмотрителен.

— Ну а потом я сообразила, — с облегчением перескочила Марина на главное. — Я ведь несколько часов не ела, а зелье Буклиха на спирту. Вот и… на голодный желудок-то. Да ещё понервничала. Да ещё работа со стихийными силами. Про это мне уже преподаватели сказали. Вот и всё.

Шторм вдруг перестал улыбаться.

— Ты… обрадовалась, когда поняла, что стошнило из-за голода?

— Да, обрадовалась. Я бы не хотела, чтобы моему ребёнку в начале жизни пришлось бы испытать ту ночь. Так что нечего хмуриться на меня. Я хочу… — Она покраснела — к откровенному удовольствию ведуна. — Я хочу детей, но не хочу, чтоб им так доставалось.

— Понял, — кивнул ведун.

Марина помолчала, а потом соскользнула со стола и присела рядом с ним. Как-то не сразу сообразила, что ему неудобно смотреть на неё снизу вверх. Он немедленно положил ладонь на её пальцы. Девушка мечтательно загляделась на переплетение пальцев. Сама не замечая, вздохнула.

— Скучаешь по родителям? — неожиданно спросил он.

— Конечно, — сказала она, притихнув и глядя в стену напротив. — Ты же всё о них знаешь. Они были спокойные и уютные. Я всегда с ними как за каменной стеной жила.

— Странное выражение, — заметил Шторм, — но смысл я понял.