Чёрные тени красного Петрограда

Но новую милицию ещё надо было создать. Распустить старую тоже оказалось непросто: её служащие справедливо требовали оплаты своей небезопасной работы и поднимали вопрос о трудоустройстве. Притом первое большевистское правительство, как и пришедшее ему на смену в ноябре правительство большевистсколевоэсеровской коалиции, было неустойчиво и не контролировало ситуацию в стране и столице. В ноябре-декабре против него поднялась волна выступлений государственных служащих: забастовали чиновники министерств, департаментов, государственного банка; вскоре к ним присоединились служащие градоначальства и недорасформированной гормилиции. Целых три месяца шла глухая борьба между правительством и органами охраны правопорядка. Последних гормилиционеров поувольняли лишь в конце января. Результаты противостояния были разрушительными.

4 декабря было упразднено Управление городской милиции. Когда в его помещение (Гороховая ул., д. 2, здание бывшего градоначальства) вошли представители новой власти, они застали там картину полного разгрома. Мебель поломана и изуродована, оборваны электрические и телефонные провода; телефоны, пишущие машинки и прочее оборудование расхищено. Уходя, уволенные служащие гормилиции прихватили с собой чернильные приборы, лампы, папки для бумаг, мелкие канцелярские принадлежности, книги юридического содержания и даже многие следственные дела. В гараже Управления из десяти автомобилей, числившихся по описи, осталось два; из такого же количества мотоциклов — тоже два. Составляя отчёт об осмотре помещения, советские комиссары возмущались: «Это ужасное дело разгрома явно указывает на желание бывших служащих милиции создать разруху и лишить преемников возможности успешно продолжать работу».

В условиях безвластия, саботажа и административной неразберихи преступники чувствовали себя вольготно. Совершаемые ими преступления поражают своей дерзостью. И ещё одна особенность: чисто криминальные мотивы переплетаются здесь с мотивами идейно-политическими; где заканчивается одно и начинается другое — не всегда можно понять.

1 января 1918 года у цирка Чинизелли перед Симеоновским мостом неизвестные обстреляли автомобиль, в котором ехал сам председатель Совета народных комиссаров Усьянов-Ленин; пули разбили лобовое стекло, но Ильич не пострадал. Что это было, политическое покушение или попытка банального ограбления — сказать трудно. После этого Ильич стал носить при себе оружие — револьвер. Впрочем, проносил его недолго. 5 января, в день открытия Учредительного собрания, Ленин вместе с другими народными комиссарами прибыл в Таврический дворец; верхнюю одежду повесил в гардеробе Министерского флигеля, револьвер простодушно оставил в кармане пальто, а сам отправился в зал заседаний. Через пару часов большевики со скандалом покинули «Учредилку». Сняв своё пальтецо с вешалки, Ильич схватился за карман, но он был пуст: револьвер украли.

Несколькими днями позже посреди города нападению подвергся не кто-нибудь, а комиссар только что созданной петроградской ЧК Моисей Урицкий. Главный петроградский борец с контрреволюцией ехал на извозчике в Таврический дворец. Его остановили несколько вооружённых субъектов, сняли шубу, отобрали деньги, а после этого благополучно скрылись.

Впрочем, грабить комиссаров было не очень выгодно: больших денег и существенных ценностей у них не водилось. Куда привлекательней выглядели общественные кассы. 22 февраля, в то самое время, когда красноармейцы, подхлёстываемые отчаянными интонациями ленинского воззвания «Социалистическое отечество в опасности!», пытались остановить немецкое наступление под Нарвой и Псковом, шайка грабителей совершила налёт на кассу Народного комиссариата юстиции. Три сотрудника Наркомюста везли на извозчике деньги — жалованье на всех наркоматских служащих. У самых дверей Народного комиссариата их нагнал автомобиль, в коем сидели три вооружённых бандита. Угрожая «пушками», негодяи выхватили из рук перепуганных служащих Красной Фемиды мешки с деньгами и скрылись в февральском снежном тумане.