Чёрные

А еще меня раздирало чувство обиды. Обиды на Доктора, чья вина казалось мне ничуть не меньшей, но к которому у Рольфа, похоже, претензий не было вообще. Но и это не так. Иначе мое положение «своего», «приближенного» человека после этого случая перешло бы к Доктору, чей вклад становился все более ощутимым. Но Рольф не считал его непричастным. Он просто многозначительно промолчал, и ответственность разделил не поровну, а по справедливости. Церемониться не стал: я, как «надежный» человек, его друг, – потерял доверие, а Доктор подтвердил правильность сделанных когда-то выводов, и вызвал еще больше подозрений. Успехи на поприще «сбора кастрюль», как он стал называть нашу работу, не могли поменять его мнение о Докторе, – не доставало главного.

Доктор, допустим, хорошо зарекомендовал себя в подготовке, но не проверен в деле (можно подумать, что мы, сначала драпая, а потом, разругавшись, чуть ли не до раскола, с честью прошли важную проверку!). Отличался энтузиазмом, знал медицину, но некоторые его поступки и слова выдавали какую-то небрежность, чем раздражали скрупулезного в любой мелочи Рольфа. Я гораздо больше Рольфа общался с Доктором, и знал насколько он легкий человек, и его некоторая несобранность только от этого. Другой мог бы оставить без внимания такую ерунду, ведь его положительные качества с лихвой перекрывали этот недостаток, какой и недостатком-то назвать сложно. Что ж было мнить себя профессионалами, когда у самих-то «за плечами» всего один поход (зато какой удачный, если б Доктор знал!). Но Рольф по-другому не мог. Категоричность его суждений набирала силу. Небрежность, которую он подметил за Доктором еще раньше, могла привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому-то Доктор и не попал в нашу группу сразу.

Он не был, конечно, совершенно несерьезным, импульсивным Котом, тут даже сравнения неуместны, но и неаккуратности вполне достаточно, чтобы Рольф стал относиться к нему с осторожностью, которая со временем переросла в опаску. И время показало, что опасаться есть чего. Я даже не подозревал, что в «деле» Доктор окажется таким волевым и крепким парнем. Ведь только Доктор отныне мог позволить себе поспорить с Рольфом, – качество, которое я в тот злощастный момент встречи на платформе безвозвратно уступил ему. В моем случае можно сказать: «к счастью», так как спорить раз от раза хотелось все меньше, и, к сожалению, не во благо Доктору, который не мог терпеть диктатуры. Оно все больше разводило их, а для группы это плохой признак.

Впоследствии Рольф брал в поход только проверенных людей, пусть и чьих-то знакомых, но только проверенных самим. Он прекрасно помнил, чем обернулась ему доверчивость. Благо наш состав быстро стабилизировался.

С большим трудом накануне нам с Доктором удалось уговорить братьев переодеться из своих подвернутых снизу джинсов в такую же как у нас армейскую форму. Все остальное было совершенно бесполезно, – они были неуправляемые. В рюкзаках кроме пива у них ничего не оказалось. Палатка им не нужна, – они собирались спать у костра на ветках; лопаты возьмут у нас, когда мы устанем копать. Дебилы, вероятно, думали, что мы едем раскапывать окопы по всей линии фронта и в какой-то момент нужно будет менять друг друга, передавая саперки. Билеты для них пришлось покупать тоже нам. В этот раз они, к сожалению, не пригодились.

Странно, что пока мы ехали, не случилось ни одного инцидента с участием братьев. Уже это можно было расценивать, как несомненный успех. Они сидели вполне смирно и только сосали свое пиво, иногда взрываясь от смеха на какую-нибудь свою же тупую шутку от увиденного за окном. В окно же выбрасывали пустые бутылки, совершенно не интересуясь тем, куда они приземлились. Часто от пива выходили в тамбур. Там же курили, ржали. На одной из остановок я увидел в окно как из тамбура, где находились в тот момент братья, буквально вылетел, едва не упав на платформу, молодой человек. Его вылет сопровождал показавшийся из двери черный высокий ботинок с закрученными снизу армейскими штанами и ржание. Вслед полетел окурок. Двери закрылись и в вагон вошли братья. Пиво шел, пошатываясь, не смотря вперед, задевая пассажиров и на ходу борясь с неподдающимся ремешком часов, которых у него отродясь не было. Сила, глупо скалясь от радости, шел за ним.