Чёрный аист

— А что «Буревестник», — махнул рукой Семёныч, — там тренерами Хайкин, Лейкин и Мойкин, а также примкнувший к ним Кац. Нищета! На первенстве среди вузов выступишь за свой университет, Володя получит золотые баллы, и все будут довольны. Я ему уже все сказал.

— Кому? — удивился я.

— Твоему тренеру.

Я подошел к Владимиру Ивановичу, который беседовал с такими же крупными мужчинами, как и он сам.

— Это чемпион Европы Китов, а это мастер спорта по вольной борьбе и штанге Фролов, — представил он своих собеседников.

Мужчины, которым я едва доставал макушкой головы до плеча, осторожно пожали мне руку.

«Ну и бугаи! — подумал я. — Откуда такие берутся?»

— Местные, — сказал Владимир Иванович. — Мы тут охоту с Медведем вспоминаем.

Китов и Фролов засмеялись. Похоже, мое появление прервало воспоминания на самом интересном месте.

— Кого подстрелили? — спросил я.

— Волгу, — сказал Китов.

Мужики снова покатились от смеха.

— Какую Волгу? — опешил я.

— Машину, — объяснил Владимир Иванович. — Приехали на «Волге» в лес, ходили-ходили — ни одного зайца. Пришли к машине, а Медведя все нет. Зима, холодно. «Давай согреемся», — говорит Лёня. Один взял машину за передний бампер, второй за задний, и отнесли за елку. Сколько она весит?

— Ерунда, — сказал Фролов. — Медведь пришел и спрашивает: «Где машина?» — «Не знаю, — говорю, — сами ищем».

От смеха он не мог рассказывать.

— Но он догадливый, — пришел ему на помощь Китов, — сразу пошел к елке. Там снега по колено, едва вытолкали на дорогу.

— По дороге назад бурчал, что больше не возьмет нас на охоту, — обнял меня за плечо Владимир Иванович. — Ты чего пришел?

— Меня в «Трудовые резервы» переманивают, — сказал я.

— Иди, — легонько оттолкнул меня от себя тренер. — Хоть бороться научишься.

И я стал тренироваться в Доме физкультуры на Парковой магистрали.

3

Зал в Доме физкультуры был разделен большим занавесом на две половины. В одной тренировались борцы, во второй гимнастки-художницы. Надо сказать, очень часто из девичьей половины доносился плач.

— А их там растягивают, — объяснил мне Слава Котолыгин, с которым нежданно-негаданно я стал одноклубником.

— Как это?

— Приставляют к стене и одну ногу задирают до уха. Некоторые малышки плачут.

Сам Славик был растянут фантастически. Он садился, закладывал на затылок сначала одну ногу, потом вторую, становился на руки и прыгал на них к художницам. Увидев такую лягушку, плачущие девочки тут же начинали смеяться.

«Как я у него выиграл на соревнованиях?» — недоумевал я, проиграв ему две тренировочные схватки подряд.

— Один раз и палка стреляет, — объяснил мне Семёныч.

— И что делать? — спросил я.

— Ничего, — пожал плечами Семёныч. — Иди в спарринг к Корнеюку.

Мишка Корнеюк был уже призером Союза по юношам, он мог многому научить.

Как и говорил Семёныч, в «Трудовых резервах» было полно хорошо обученных ребят. В первые дни после тренировки я едва доползал до постели в общежитии.

— И зачем так мучиться? — спросил меня сочинский Саня, которому на третьем курсе тоже выделили место в общежитии.

— Чтобы на пляже в Дагомысе никто не обижал, — вяло огрызнулся я.

— Там и так не обидят, — хмыкнул Саня. — Ты всех местных знаешь, даже Пирата.

— А кто тебе фингал поставил?

— С приезжими в баре девушку не поделили. Они потом три дня проставлялись.

— Вот я и не хочу, чтобы в меня кулаком попадали.

— Ну-ну. — Саня присвистнул и ушел играть в карты.

К третьему курсу я наконец стал разбираться в девицах, которые учились вместе со мной. В основном это были дочери учителей из глубинки. Они старательно конспектировали лекции, хорошо работали в поле «на картошке» и не пропускали вечера танцев на филфаке, не позволяя, правда, ничего лишнего курсантам ракетного училища.

— Зачем тогда они на эти вечера ходят? — спросил я Валеру.

— Мужа ищут, — пожал тот плечами.

— Но если не разрешать, то ничего и не найдешь.

— Это вопрос философский, — усмехнулся Валера. — Пойдем лучше газету делать.

Валера, Володя Петров и я выпускали газету «Слово филолога». Я писал юморески, Володя рисовал карикатуры в стиле Бидструпа, Валера осуществлял общее руководство. Мы расстилали большие листы ватмана на полу аудитории и ползали по ним на коленях.

Пришел Серёга Карпухин, по прозвищу Крокодил.

— Буква «о» кривая, — сказал он Володе.

— Нарисуй прямую, — протянул тот фломастер Крокодилу.

— Я не умею, — заржал тот.

— А чего пришел?

— Позвать на танцы, — ухмыльнулся Крокодил.

— Мы рисуем, — сказал Володя.

— И пишем, — добавил я.

— А я вообще женат, — пробубнил в усы Валера. — Говори, кто тебя прислал?

— Поклонская, — признался Крокодил. — Ей борец нужен.

Я в изумлении уставился на Крокодила. Поклонская на нашем курсе держалась особняком. Лишь недавно я узнал, что родители снимают для нее отдельную квартиру.

— Так и сказала: приведи Шурика, хочу с ним танцевать.

В разговоре Крокодил постоянно цыкал зубом, меня это раздражало.

— Больно надо, — сказал я.

— Иди, мы и без тебя справимся, — поднял голову от ватмана Валера.

— Да, тексты уже все готовы, осталось оформление, — поддержал его Володя.

— Ты хоть знаешь, кто отец Поклонской? — снова цыкнул Крокодил.