Чёрный иней

Он считал иезуитством стиль намёков и умалчиваний, когда суть разговора сводилась к двум-трём фразам, но важным было не столько то, что сказано, но — как сказано, а также и то, о чём умолчали. Такие «танцы на полусогнутых», как он это называл, были для него тягостны. «Дряхлеешь, старый пёс Зепп, — он сдержал вздох. — И уместна ли вообще попытка начальника экспедиции приблизить к себе фельдфебеля после трёх месяцев совместной службы?»

Гревер молчал, изучая Рана. Он считал за лучшее не разыгрывать приветливость, полагая, что фальшь не будет способствовать симпатии к своему начальнику такого бывалого солдата. Он был из тех битых, за кого, как говорят славяне, двух небитых дают. Отчаянный вояка.

— Как вам нравится здешний климат, Ран?

— Откровенно говоря, Кипр мне нравился больше, господин майор, — без тени подобострастия, не корча из себя образцового служаку, что было бы неудивительно для бойца фельдфебельской выучки, ответил Ран.

— А здесь даже кофе с привкусом льда, — прибавил он.

— У меня такое впечатление, что вам здесь скучно. Нет?

— Скучать не приходится, господин майор. Забот хватает, — веско, с видом человека, который знает себе цену, возразил фельдфебель.

«Ему лишь тридцать два, если мне не изменяет память, — вспоминал личное дело Рана Гревер. — Как для фельдфебеля он совсем молодой».

— Конечно, флиртовать с Афродитой намного приятнее, чем с холодными северными сильфидами, — возвращаясь к полушутливому тону и вместе с тем рассчитывая проверить уровень начитанности фельдфебеля великогерманского вермахта, констатировал Гревер.

— Я всегда отдавал предпочтение женщинам полдня, — тоном равного, принимая полушутливые интонации, но не переходя границы официальности, ответил Ран.

Так, а теперь резко сменим тему:

— А каково настроение людей? Не было ли недовольства, признаков усталости? Никто не сетует? Поймите меня правильно, Ран, — с лёгким нажимом сказал Гревер, переводя разговор на намёки и умышленно не раскрывая смысла сказанного.

— Не сказать, чтобы приподнятое, но вполне боевое. Личный состав готов к выполнению любых заданий, — не среагировав на нажим и не моргнув глазом, ответил фельдфебель.

Он не принял двусмысленность. Закрытый, словно раковина.

— Давно на Севере? — скрывая сомнение в целесообразности этого разговора, спросил Гревер.

— Девятого апреля[8] я уже был в Норвегии, в составе двадцатой Лапландской армии.

— Два года, по нынешним меркам, — это солидный срок. Значит, у вас достаточный опыт, чтобы понять, что полярные условия — особенные. На войне всегда имело огромное значение сплоченность коллектива, а здесь, в Арктике, это важнее вдвойне, втройне. Вы это понимаете, Ран, не так ли?

— Да, господин майор. И добиваюсь этого всеми возможными способами.

— Похвально, — Гревер сделал паузу. — Я давно присматриваюсь к вам, Ран, — стараясь придать некую глубину и значимость этому факту, Гревер пристально посмотрел в глаза фельдфебелю. — Вам можно доверять.

— Вы слишком добры ко мне, господин майор, — не отводя взгляда, произнёс Ран.

— Мы говорили о сплочённости. Именно поэтому командиру так важно иметь как можно больше людей, на которых по-настоящему можно положиться. Под словами «по-настоящему» я имею в виду вот что: всегда, в любое время, в любом месте выполнить любой приказ. Ведь малейшая несогласованность, малейший негативный момент в нашей работе — это пятно на всех нас. Чего я как командир, естественно, не могу допустить ни в коем случае. Репутация отряда «Арктика» должна быть безупречной. Иначе наша «контора» просто не захочет иметь с нами дело. А я намереваюсь... рекомендовать вас для службы в Абвере.

Гревер умолк. Ему показалось, что в его голосе прорезалась старательно сдерживаемая напряжённость. Он покупал Рана, предлагая в обмен на тяжёлый ратный труд перспективу интеллигентной службы в функабвере. Но то, что наедине с собой казалось ему беспроигрышным, сейчас, в разговоре с фельдфебелем, вдруг царапнуло сердце внезапным, почти паническим сомнением. «Рефлексирую, словно целка перед дефлорацией. Ты дерьмо, Зепп».

— Позвольте спросить, господин майор: есть ли факты, пятнающие репутацию нашего отряда?

— Пока что нет. Но лидер обязан быть предусмотрительным, ведь прогноз и предвидение — едва ли не главнее всего в нашей работе, не так ли? — стараясь говорить спокойно, иронично, уверенно, как до сих пор это ему удавалось, спросил Гревер.

— Полностью с вами согласен, господин майор, — уже как будто с тёплыми интонациями ответил Ран. Или это почудилось Греверу? Глаза фельдфебеля оставались холодными, неулыбчивыми. Глядя на жёсткий изгиб его губ, на цепкие, грубые пальцы, привычные к оружию, Гревер медленно повторил:

— Я ищу преданных людей, готовых выполнить любой приказ. Мой приказ. Даже если этот приказ покажется, мягко говоря, странным. Вы поняли меня, Ран?

— Да, господин майор, — блеснув нутряной крестьянской зоркостью в глазах, ответил фельдфебель. И сделал паузу. — Я понял вас.

Греверу этот замеченный им проблеск показался чрезвычайно значимым; словно заново оценивая фельдфебеля, он обрадовался и перевёл дыхание.