Чёрный ход

«Ты куда смотрел? — беззвучно, одними губами спрашивает Джош. Произнеси он это вслух, прозвучало бы как упрёк. — Решка? Как ты мог допустить?!»

Тахтон пожимает плечами. Орёл? Решка? Джош, ты действительно считаешь, что я буду заниматься такими пустяками? Ты меня совсем не уважаешь, приятель. Поди заколоти револьвером гвоздь. Прибей рукоятью муравья. Пальни из пушки по ласточкам.

Вид у тахтона обиженный, но это притворство.

Знак: отстань и не досаждай.

— Иди к чёрту, Сэм, — повторяет Джош.

— От Ривер-роуд до Шанхая. О, масса Джош, вы просто везунчик!

И снова рот до ушей.

Джош не выдерживает, улыбается в ответ. Он проиграл. На его долю выпала дальняя часть города. Там салун «У Счастливчика Джо», где вечно случается какое-нибудь дерьмо. Но Сэм радуется так искренне, что ответить ему мрачным взглядом значит гореть в аду за грехи свои. Сказать по правде, Джош завидует этому парню.

Кто самый счастливый человек на белом свете? Вот он, перед вами.

Не верите, сэр? Думаете, Сэм Грэйв дурачок? Блаженный? Желаете над ним поглумиться? Это вы зря. Тут вам бизонья Осмака, а не цыплячий Кентукки. Кулак у Сэма — что твоя кувалда. Звёзды давно видели? Средь бела дня, а?! И одна из них — звезда помощника шерифа на груди бравого мистера Грэйва. Кому охота, чтобы у него в ухе гремел церковный колокол? Вам неохота? У вас есть здравый смысл, сэр.

Скажем по секрету: кое-кто, случалось, нарывался.

— Ну что, масса Джош, пора на службу?

— А посуду мыть кто будет? Генерал Хэнкок?

— А воду таскать?

— Сегодня твоя очередь.

— ОК, я таскаю, ты моешь.

Вдвоём дело спорится. Один воду от колонки носит, другой тарелки моет. Один бекон жарит, яйцом заливает, другой в доме прибирает. Один, другой… Грешно так говорить, но старый Фред Вестингауз, земля ему пухом, очень вовремя Богу душу отдал. Наследников у Фреда не нашлось, завещания он не оставил, дом перешёл в городскую собственность и в итоге достался Джошу с Сэмом.

Служишь городу — получи от города хлеб и кров. Всё по-честному. Шериф Дрекстон, конечно, тот ещё трудяга-законник. Чтобы он задницу от кресла оторвал, Содом Гоморрой накрыться должен, не меньше. Однако Джош с Сэмом его сообща допинали: отправился к мэру — аж через площадь! Договорился насчёт крыши над головой для своих подчинённых.

Домишко неказистый, но крепкий. Пара комнат, кухня, чердак. Узенькая веранда восьми шагов в длину. Крышу перекрыли, не течёт. Всё лучше, чем в клоповнике «Меблированных комнат миссис Дженкинс». И платить за жильё не нужно: дом муниципальный, а мы на службе.

Шестьдесят пять центов в день на брата. Такие деньги на дороге не валяются. Нет, сэр, не валяются! А если валяются, покажите мне, где, сэр?

— В полдень в конторе?

— Как обычно.

Удачи друг другу желать — только время зря тратить. Что может случиться в Элмер-Крик до полудня? Вот вечером, когда стемнеет — другое дело. Тут не зевай! Без смертоубийств, к счастью, обходимся. Четвёрка помощников шерифа бдит; пятый, Соммс, не в счёт. Соммс третий год подряд сторожит тюрьму — ряд тесных камер в одном здании с конторой шерифа. Сторожит? Дрыхнет без задних ног, взгромоздив эти самые задние ноги на подоконник. Отдыхает после битв с зелёным змием.

Дрекстону он приходится дальним родичем, вот и не выгоняет.

Сэм уходит первым. Джош не двигается с места. Достаёт два «ремингтона» 44-го калибра. Курки — на предохранительный взвод. Открыть зарядные дверки. Прокрутить ладонью барабаны: один, другой. Прислушаться к масляным щелчкам. Не заедает, ход мягкий, звук правильный. Теперь можно и зарядить. Да, сэр! Оружие следует содержать в исправности и проверять каждое утро. Это нынче служба — не бей лежачего. А ещё года три-четыре назад…

Что было, то воды Змеиной реки унесли. Сейчас Джошуа Редман — законопослушный гражданин; более того, представитель закона! И это нам нравится. Да, сэр! Очень нравится! Приличное жалование, крыша над головой, уважение.

Работёнка непыльная.

В приоткрытую дверь врывается ветер. Швыряет в лицо пригоршню ржавчины — вездесущей осмакской[2] пыли. Ну да, непыльная работёнка! Джош отчаянно чихает. Прочихавшись, ухмыляется. Что сегодня способно испортить ему настроение?

Ничто!

Он протирает револьверы тряпкой. Физиономию — полотенцем. Любуется на своё отражение в мутной луже треснутого зеркала. Привычно вздрагивает: всякий раз мерещится, что трещина — шрам через всё лицо, как от лихого сабельного удара.

Ритуал выполнен.

Вперёд, служить и защищать!

Тахтон отлипает от окна, смеётся. К чему Джош так и не привык, это к тахтоньему смеху. Всякий раз невпопад, будто джига на похоронах. Кудахчет курицей! Джош грозит тахтону кулаком, тот отмахивается. Ладно, мол, тебе. Не нравится, не буду смеяться.

Он всегда обещает. И всегда обманывает.

3 Рут Шиммер по прозвищу Шеф

«Белая лошадь».

На вывеске, прямо под надписью, лошадь. Плод художественных усилий маляра, когда-то она была белой. Сейчас облупленная, в царапинах и пятнах.