Чёрный коршун русской смуты. Исторические очерки

Свою детскую мечту он с избытком реализовал в России, куда «князь темных сил» привел его и поставил на весьма высокие должности, чтобы разрушать Церковь и православный мир. И здесь этот слуга его вволю напился русской кровушки. По приказам Дзержинского создавались концлагеря смерти, по примеру которых фашисты Германии создавали затем свои Освенцимы, Бухенвальды и Майданеки, были осенью 1920 года расстреляны десятки тысяч лучших сынов России в Крыму, не пожелавших покидать Родину, по его приказам шло смертоносное «расказачивание», душились газами крестьяне Тамбовщины, восставшие против губительной продразверстки, безжалостно уничтожались участники восстаний на Украине, в Сибири, в Ижевске, в Ярославле…

А главный идеолог «мировой революции» Лейба Давидович Бронштейн, он же Троцкий заявлял без обиняков, что казачество, как сословие, способное к самоорганизации и к самозащите, само по себе опасно для Советской власти и поэтому должно быть уничтожено.

Герои шолоховских произведений попали в самое пекло огня «мирового пожара», раздуваемого в России Троцким, Свердловым и иже с ними. У них не было никаких шансов выжить, ведь они сражались за свой Тихий Дон, а значит, с точки зрения идеологов «красного террора» подлежали уничтожению.

Я утверждаю, что великий роман «Тихий Дон» написал великий русский писатель Михаил Александрович Шолохов. И заявляя так, привожу свои аргументы.

Так вот, работая в 1989 году в архиве Ростовского Управления Комитета государственной безопасности над изучением исторических материалов по теме своего диссертационного исследования, я совершенно случайно натолкнулся на два архивных дела – № 48928 и 53951. По какой – то неведомой причине я выделил их среди других и стал читать. Вечером, когда сдавал их на ночь архивариусу, тот заулыбался и спросил:

– Что, решили творчеством Шолохова заняться?

И пояснил, что по обоим делам проходят реальные прототипы героев романов «Тихий Дон» и «Поднятая целина».

В ту ночь я плохо спал, а на другой день с утра набросился на архивариуса с просьбами рассказать, что он знает о лицах, проходящих по этим делам.

Старый сотрудник архива, седой и с сероватым лицом, будто-то бы пропитанный насквозь вековой архивной пылью, был самозабвенно влюблен в своего земляка Михаила Шолохова, поэтому мы вместе с ним просидели над теми делами довольно долго.

По архивному делу № 48928 проходил Харлампий Васильевич Ермаков. Сотрудник твердо сказал мне, что это прототип главного героя «Тихого Дона» Григория Мелехова.

– Ну, Ермаков и Ермаков, – говорил я ему, – мало ли Ермаковых среди казаков? Почему именно он должен быть обязательно прототипом?

– Здесь ошибки нет, – утверждал собеседник. И стал называть свои аргументы. Какие-то из них я записал, некоторые запомнил. Однако, все они были взяты из самого дела, в чем я убедился самолично. Постараюсь привести их максимально подробно.

Во-первых, в деле имеются прямые сведения о том, что Михаил Александрович Шолохов, являясь родственником Ермакова по неродному отцу Кузнецову, в семье которого долго жил, близко его знал и тесно с ним общался до самой гибели Ермакова. Они родились и жили в одной станице Вешенской в соседних хуторах: Шолохов – в Кружилине, Ермаков – в хуторе Базки. Семьи их дружили.

Материалы дела убедительно показывают, что Шолохов практически полностью списал для своего героя Мелехова биографию, боевой путь, характер и даже внешность Харлампия Ермакова, своего дальнего родственника, который за свою беззаветную храбрость и славные дела повсеместно назывался «красой и гордостью казачества».

Вот страницы биографии донского казака Харлампия Васильевича Ермакова, списанные мною из архивного дела № 48928. Если сравнить их с боевым путем Григория Мелехова, то не составляет большого труда понять: биографии их очень похожи.

В 1914–1917 годах Ермаков проходил военную службу в царской армии. За боевые заслуги и проявленную в боях воинскую доблесть стал кавалером «полного Георгиевского банта» – был награжден четырьмя Георгиевскими крестами и четырьмя Георгиевскими медалями всех степеней, то есть получил высшие солдатские награды. Получил казачье звание подхорунжего, что соответствовало действовавшим тогда воинским званиям унтер-офицера или вахмистра. Это солдатское звание было последним перед офицерскими званиями.

На фронте был ранен и в 1917–1918 годах проживал дома, находился на излечении.

В 1918 году был мобилизован в Красную Армию и служил в хорошо известном по истории отряде Подтелкова. Вскоре опять был ранен и вернулся в родную станицу Вешенскую, где уже была установлена Советская власть. На общем собрании станичников Ермаков был избран председателем Вешенского станичного исполнительного комитета.

15 июня 1918 года станица была захвачена белоказаками. Ермаков был приговорен полевым судом к расстрелу. Но за него вступился его брат, казачий сотник Емельян, авторитет которого среди казаков был высок. Харлампий Ермаков был помилован и отправлен на Царицинский фронт в казачьи части Белой армии.