Чёрный крестоносец

– В нескольких милях. Но в четверти мили, на радарном посту, имеется телефон. Вон там, – он ткнул пальцем в сторону двойного проволочного заграждения. – Если дело такое срочное...

– Пошли человека к своему начальнику, назови его имя, кстати.

– Капитан Гриффитс.

– Передайте капитану Гриффитсу, что скоро будет предпринята попытка захватить вашу базу. Причем очень скоро. Буквально через пару часов, – торопливо объяснял я. – Профессор Визерспун и его ассистент, археологи, работавшие на другой оконечности острова, убиты преступниками, намеревающимися...

– Убиты? – Он надвинулся на меня. – Ты говоришь, убиты?

– Дай договорить. Они проложили туннель, пересекающий остров насквозь. Убрать пару футов известняка – и они окажутся на вашей стороне острова. Где – не знаю. Вероятно, на высоте ста футов над уровнем моря. Придется расставить патрули, чтоб не прозевать звон лопат. Они, скорее всего, постараются избежать взрывов.

– Господь всевышний!

– Сколько здесь людей?

– Восемнадцать штатских, остальные – флотские. Всего человек пятьдесят.

– Как с вооружением?

– Ружья да пистолеты. Всего штук двенадцать. Послушайте, мистер... мистер Бентолл... вы вполне уверены... точнее... как я могу знать?

– Вполне уверен. Ради Бога, парень, поторопись...

Секундное колебание. Потом разворот в сторону смутно различимого силуэта:

– Ты все понял, Джонсон?

– Да, сэр. Визерспун и остальные погибли. Ожидается нападение через туннель. Очень скоро. Патрули. Прослушивание. Есть, сэр.

– Все правильно. Действуй. – Джонсон убежал. Андерсон обернулся ко мне. – А теперь мы пойдем к капитану. Не возражаете? Старший матрос Аллисон будет держаться сзади. Вы незаконно проникли в запретную зону. Я не намерен брать на себя ответственность за... Пока не удостоверюсь в вашей благонадежности.

– Ради Бога, – устало проговорил я. – Лишь бы он держал ружье на предохранителе. Не затем я здесь, чтоб меня пристрелил споткнувшийся матрос.

Берег мы покидали цепочкой. Андерсон с фонариком – направляющий. Аллисон с другим фонариком – замыкающий. Чувствовал я себя неважно. Голова кружилась. Между тем первые бесцветные краски зари занялись на востоке. Мы прошли ярдов триста по слабо намеченной среди кустарника тропе, когда замыкающий выкрикнул вдруг:

– Сэр! – и приблизился ко мне вплотную. Андерсон остановился, оглянулся.

– В чем дело, Аллисон?

– Этот человек ранен. Тяжело ранен. Посмотрите на его левую руку.

Мы все обратили взоры на мою левую руку. Причем я – с наибольшим интересом. Невзирая на мои попытки не утруждать ее при заплыве, физическая нагрузка спровоцировала кровотечение. Темные капли струились по руке. Повязка пропиталась морской водой, что сверх меры усугубляло душещипательный пафос этого зрелища. В любом случае, причины моего плохого самочувствия были налицо.

Младший лейтенант в этой ситуации возвысился в моих глазах. Не расходуя времени на сочувственные возгласы, он спросил:

– Не возражаешь, я оторву рукав.

– Валяй, – согласился я. – Не оторви только руку вместе с рукавом. Не уверен, что она крепко держится на месте.

Нож Аллисона помог им быстро справиться с операцией. Андерсон склонился над ранами, и сразу же его смуглое интеллигентное лицо насупилось:

– Работа тех ребят?

– Да. У них была собака.

– Инфекция. А может, гангрена. А может, то и другое вместе. В любом случае отвратительная штука. Ваше счастье, у нас здесь есть хирург. Подержите-ка, мисс.

Он отдал Мэри фонарик, снял с себя рубашку, разорвал ее на несколько широких продольных лоскутов, которыми плотно перевязал мне руку. Против инфекции этот метод бессилен, против кровотечения радикален.

– Обитель гражданских лиц в четверти мили отсюда. Осилишь? – Двусмысленные интонационные подтексты будто выветрились из его речи. А вид моей левой руки подействовал на него с эффективностью рекомендации, подписанной первым лордом адмиралтейства.

– Осилю. Не так уж я плох.

Через десять минут в сером предрассветном сумраке прорезались контуры длинного низкого здания. Андерсон постучал, вошел, включил свет. Своей архитектурой дом смахивал на амбар. Треть его заполнил некий эквивалент коммунального жилища. А дальше по обе стороны узкого коридора располагались под общей крышей квадратные каморки: каждая восемь на восемь, каждая со своей дверью. На авансцене – столики с письменными принадлежностями, несколько легких стульев. Словом, семейным очагом эти хоромы не назовешь: использовав по назначению, бросить на произвол судьбы не жалко. А пока они служат флотскому начальству верой и правдой.

Андерсон кивнул на стул, я без дальнейшего приглашения сел. Он проследовал к нише, снял телефонную трубку – а я-то сперва и не заметил, что там есть телефон. Несколько минут держал ее в руках, потом повесил.

– Черт побери! – в раздражении бросил он. – Проклятая шарманка. Когда нужна позарез, обязательно барахлит. Аллисон, придется тебе лишний разок пройтись. Передашь мои извинения хирургу, лейтенанту Брукману. Попроси, пусть захватит свой чемоданчик. Объясни зачем. И доложи капитану: явимся при первой возможности.