Чёрный пепел золотой травы (СИ)

Где-то ближе к середине переправы появилось странное ощущение, как будто я в океане — если особо не приглядываться к тому, что впереди или за спиной, можно подумать, что суши тут и вовсе нет. От этой мысли я очнулся, наступив ногой в ямку и чуть не упав лицом вниз. Дальше пришлось идти аккуратнее, дабы не споткнуться ещё обо что-нибудь.

Продвигались мы медленно, и не в последнюю очередь благодаря тому, что в середине речки течение значительно усилилось, но на переправу ушло не больше нескольких минут. С плеском и хлюпаньем мы выбрались на противоположный берег; я оглянулся назад. Отсюда ту сторону, откуда мы пришли, невозможно было отличить от этой. И там, и там глазам открывался один и тот же пейзаж: едва видные поля, время от времени подсвечиваемые вспышками молний, тянущиеся до самого горизонта, но исчезающие в окружающей нас тьме. Если на миг усомниться в качествах Игрока как проводника, можно поверить, что мы развернулись и прошли по кругу, или даже пересекли реку в точке изгиба русла, и опять же остались на том же берегу — в темноте заблудиться немудрено. Сам же Игрок, выйдя на сухое место, с довольным видом уселся прямо на траву и запустил руку в свою котомку. Через несколько секунд он извлёк из неё маленький непрозрачный бутылёк и, отвинтив крышку, шумно глотнул, затем передал мне. Я понюхал содержимое, но, не уловив никакого запаха, пожал плечами и тоже хлебнул. На вкус напиток напоминал что-то ягодное, вроде сока или лимонада, но совсем незнакомое. Не знаю, что именно там было, но от первого же глотка приятное тепло разлилось по всему телу, особенно по стопам, почти отмёрзшим после прогулки по реке. Я сел рядом с Игроком, с наслаждением вытянул ноги к воде и снова глотнул из бутылки.

— Ладно, ладно, — проговорил он, забирая оставшееся питьё. — Не увлекайся. Неизвестно, когда я теперь запасы пополню.

— Что это? — Я перевёл дыхание, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Вино. Моего собственного изготовления, между прочим. Бодрит, а?

Я хотел было спросить, из чего оно, но от тепла меня так разморило, что я предпочёл промолчать. Вместо разговоров я откинулся назад, опёршись на руки, и с удовольствием осмотрел другой берег — он всё же оказался чуть пониже этого. Река, вьющаяся бумажной лентой, и широко раскинувшиеся за ней поля лежали перед нами, немного ниже, словно на большом экране в кинотеатре. Глядя на пейзаж, Игрок глубоко вздохнул. Минуты ему хватило на то, чтобы раскурить трубку, и теперь он сидел, выдыхая дым и рассыпая по земле искры.

Призрака, даже если он был где-то там, я не видел. Трудно сказать, нужно ли ему так же, как и нам, перебираться через реку, или он мог бы, не промочив ног, сразу попасть сюда. Перед глазами опять возникло его лицо, похожее на гипсовый или пластилиновый слепок, на лицо манекена, стоящего за стеклом витрины — с такими же сплошными белками глаз, без зрачков. Память, в который уже раз, заныла, безуспешно пытаясь припомнить, где и когда я прежде сталкивался с этим лицом, пугающим и безразличным. Такого пустого выражения, лишённого всех эмоций, не может быть ни у человека, ни у животного, ни у привидения. У статуи, торчащей в центре главной городской площади — пожалуйста, но не у человека.

И в следующее мгновение я вспомнил. Обволакивающий холод заново прокатился волной по всему телу, высасывая всё тепло, и возвращая его во тьму. Конечно, глаза, пустые наподобие кукольных, слегка искажали его черты, но сомнений не было и быть не могло — тогда, на старой полуразрушенной мельнице я увидел его же. Я мог бы смотреть в него, как в зеркало. Страшное и уродливое зеркало.

У фантома было моё лицо.

Глава 13. Пожарище

Я привык к тому, что мало что из увиденного в загробном мире поддавалось объяснению с рациональной точки зрения, но случившееся только что не лезло ни в какие рамки. Я оставался на том же месте, где сидел, может быть, даже спокойный с виду, но внутри у меня бушевала буря. Что значит это совпадение? Если, конечно, отбросить остатки здравого смысла и решить, что встреча с собственным двойником в мире мёртвых действительно может быть совпадением. До неё мне казалось: если выяснить, кто — или что — это, то станет проще разобраться в его мотивах, понять, почему он меня преследовал и пытался убить. Вместо этого ко всем загадкам добавилась новая, да ещё и меняющая все предыдущие.

Игрок, похоже, ничего не замечал, да и что было ему замечать? Внешне никаких поводов для волнения я не давал, а его самого, судя по отрешённому выражению лица, слишком занимали какие-то посторонние мысли, чтобы он обращал внимание на второстепенные детали. Докурив трубку, он поднялся на ноги и деловито предложил продолжить путь: «А то до смерти просидим».