Чёрный Скорпион

Знаете, можете назвать это как угодно: чутье, инстинкт, интуиция, нюх, — однако мне почему-то казалось, что ключевой (не в смысле главной) фигурой этого проклятого балагана является Валентин. Человек Паука, он по какой-то причине снюхался с конкурентами последнего и вольно или невольно влип в самую гущу проблемы, волнующей уже конкретно меня. Процентов семьдесят, что он грохнул Серого. Да-да, грохнул и подался в бега. От кого? Да похоже, от всех — приятелей и с той и с другой стороны. Кстати, я допускал, что о моей "Аннибаловой клятве" ему до сих пор ничего не известно, и вообще о моем существовании тоже.

Каюсь, ломанувшись сначала на поиски Зверька, я пошел не по тому следу и потерял темп. Хотя, как сказать… Ведь ежели бы не начепушил на складах, то навряд ли привлек к своей персоне внимание Паука и его замечательных четвероногих питомцев, а соответственно не смог бы в конечном итоге вычеркнуть старикашку из списка подозреваемых. Так что, выходит, всё к лучшему.

Я посмотрел на часы — ладно, дую на Цветочную. Но сначала… Пробежался пальцами по кнопкам телефона. Раздались длинные гудки. Потом послышался чуть хрипловатый голос:

— Слушаю.

Я сказал:

— Это я.

Он был немногословен:

— Угу.

— Ну что там?

— Пока всё тихо, если ты про сегодняшний день.

— А если про вчерашний?

— "Второй" ночью кого-то завалил.

Я вспыхнул:

— Что значит — "кого-то"?!

Он миролюбиво посоветовал:

— Не верещи. У того парня был ствол, и он собирался лезть через забор с задней стороны сада.

Я прошипел:

— Спасибо, конечно, но я же просил по возможности брать живьем!

— Ну, значит такой возможности не было.

— Н-да-а… — покрутил я головой. — Это уже второй?

— Второй, — любезно подтвердила трубка, и я невольно выругался:

— Чёрт!..

— Что-то не так? — поинтересовался он.

Я вздохнул:

— Да нет, всё так… просто… Похоже, мои мечты о том, что эти ребята меня еще не вычислили, развеиваются, как дым.

Теперь вздохнул он:

— Совсем с ума сошел. А чего ж хотел? С тех пор как ты нарисовался, у них исчезли пятеро, да плюс двое "наших".

— Девять, — угрюмо пробормотал я.

— Что?

— Девять, — трагически повторил я. — Понимаешь, полчаса назад еще четверо, в каком-то доме в городе.

— … твою мать!… - хмыкнул он. — Ну, всё!

— Что — всё! — разозлился я.

— Ничего. Ты труп. А если не ты, то баба Серого. Уж ее-то прищучат верняк. Ни на что не посмотрят.

Я насторожился:

— На что не посмотрят? Даже если там будешь ты?

Пара секунд молчания.

— Не, ну ежели они захотят по-тихому… А вот коли внаглую — рыл десять, да с автоматами подвалят, тогда извини.

— Уйдешь? — хмуро спросил я.

— Уйду, а что прикажешь? В ящик? Бабки ты платишь хорошие, базара нет, только их жене и детям ненадолго хватит, коли меня замочат.

Я почувствовал, как заныло под ложечкой.

— А "второй"?

— А что — "второй"? Он, между прочим, еще вообще пацан и тоже жить хочет.

Я скрипнул зубами.

— Ладно. Будем надеяться, что внаглую с автоматами не подвалят. Ну, ты это. Смотри там…

Он усмехнулся:

— Я-то смотрю. Но и ты тоже смотри.

— Куда? — улыбнулся и я, однако он уже не улыбался.

— Туда! С Мошкиным, ежели что, палку не перегни. Он хоть и любит эти штуки, но коли такой беспредел пошел…

— Постой-постой, — перебил я невидимого собеседника. — Какие "штуки"?

— Такие, — проворчал он. — Когда эти ребятки друг друга хлопают, а он в сторонке стоит, радуется и пальцы загибает. А что? Криминогенная обстановка в городе улучшается, и всё такое прочее.

Гм, это была новость. Не хорошая и не плохая, а какая-то неоднозначная, требующая осмысления. Так я подумал, а вслух сказал:

— Криминогенная обстановка улучшается — это всё равно что импотенция улучшилась.

— Чего?! — протянул он.

— Ничего, — вздохнул я. — Выходит, ты считаешь…

Теперь перебил меня он. Возможно, обиделся за "импотенцию".

— Я считаю, что после этой четверки твоя спокойная жизнь кончилась.

— Ну, не такая уж она у меня и раньше была спокойная.

— Раньше были цветочки. Первые твои и наши жмуры исчезли тихо и без следа, а после сегодняшнего поднимется шум. И менты, и твои "приятели" начнут землю рыть, и уж либо те, либо другие тебя навестят. А может, и все сразу.

— Ну спасибо, — сказал я. — Утешил.

— На здоровье. Захочешь похлюпать в жилетку — звони еще, не стесняйся.

— Обязательно, — пообещал я и бросил трубку на заднее сиденье.

…Я ехал к маленькому желто-зеленому домику, расположенному хотя и на Цветочной улице, но, к сожалению, отнюдь не в Солнечном (хотя и солнечном) городе, и на душе было тревожно и муторно.

Разговор с "Дублером" точно открыл мне вдруг, каким самонадеянным болваном я был все эти последние дни, а заодно и нарисовал весьма унылую перспективу дней грядущих. И не так пугала собственная судьба, как давило беспокойство за Маргариту. Нет-нет, конечно, я понимал, что и она далеко не самая светлая лошадка в вихрящемся вокруг табуне, но…

Мелькнула мысль: а и правда, не бросить ли все к чёртовой матери и умотать отсюда подобру-поздорову, — разумеется, вместе с ней, если захочет. Но… захочет ли? В этом я был совсем не уверен.