Число Нави

Идущий рядом с чертом Лихо посмотрел на начавшее клониться к высоким горным пикам солнце. В горах темнота наступает быстро, а значит, скоро придется прервать свои поиски, остановившись на привал.

— Макс, мы не сможем двигаться в темноте, пора остановиться. Здесь неплохая площадка для ночлега. — Лео указал на устланную редкой травой землю.

— Нам нельзя останавливаться. — сказанная через зубы фраза упрямо повисла в воздухе между мужчинами.

— Друг, мы не поможем ей, если сорвемся в пропасть.

— Друг? — взорвавшийся черт скинул руку Лео, который пытался образумить его. — Скажи мне тогда, друг, зачем пошел со мной? Зачем, если просишь остановиться!

— Потому что Ника мне так же дорога, как и тебе! — прямо посмотревший в глаза Максу мужчина, тоже повысил голос.

Понимание, промелькнувшее во взгляде Макса, стремительно сменилось темнотой, заполонившей собой все, превращая глаза в два бездонных провала.

— Это ты. — черт напряженно выдохнул, делая шаг. — Ты тогда целовал Ники. — парень не спрашивал, это были утверждения, осознавшего, так не вовремя, свою ошибку.

— Я.

Короткий кивок со стороны Лиха, дал отмашку для стремительно сорвавшегося с места Макса.

Окутанный черными клубами силы, Макс сжимал шею несопротивляющегося Лео. Черный, полный ненависти взгляд черта смотрел на спокойные, абсолютно лишенные раскаянья или страха глаза товарища, оказавшегося предателем.

— Ты причинил ей боль. — прошипел черт, сжимая пальцы крепче.

— Ты… делаешь это… чаще. — сбивающееся дыхание Лео, сделало фразу глухой, рваной.

Звериный рык из горла черта, отозвался многоголосым эхом, прокатившись по ущелью. Отпустившие шею мужчины пальцы, бессильно сжали в кулак воздух, признавая правоту сказанного Лихом. Макс знал грехи и всю свою вину перед его малышкой, это терзало его не хуже, чем воспоминание об искусанных губах любимой.

— Макс, — Лео потер шею, откашливаясь. — Я виноват и перед тобой и перед Никой, но сейчас главное не это, главное найти ее живой и невредимой. — мужчина проследил за почти полностью скрывшимся солнечным диском. — Погибнув или заплутав, у нас этого не выйдет. А потом, если захочешь, можем решить все поединком.

— Ты готов биться за ту, которая скоро станет чужой женой? — усмешка Макса получилась грустной.

— Да, до самого конца.

***

Выплывать из спасительной темноты, накрывшей меня своим теплом, как покрывалом, совершенно не хотелось. Тело горело множественными ожогами, оставленными Агатой со скрупулёзностью хирурга, проделывающего свою работу над сложным пациентом. Казалось, что ни один сантиметр тела, не остался без внимания огненных всполохов энергии, жаждущей мести демоницы.

Агата мастерски держала меня на тонкой грани всепоглощающей боли, старательно оставляя меня в сознании, лишь под конец, упустив тот момент, когда я все-таки получила небольшую передышку, лишившись чувств. Убивать меня, в планах демоницы явно не значилось, либо она планировала сделать это позже. Со стоном постаралась пошевелить затекшими руками, связанными сейчас веревкой, колющей обожжённую кожу запястий. Холодная влажная стена грота за моей спиной давала контраст воспоминаниям об огне. «Сколько времени продолжалась пытка?»— я не могла ответить на этот вопрос, время растянулось в бесконечность.

Агаты нигде не было видно, темнота грота успокаивала меня ощущением одиночества. Оставалось лишь надеяться, что наш извращенный разговор не получит продолжения, которое, скорее всего, я уже не переживу.

Повернув голову, насколько это позволяла стена, на которую я опиралась, пыталась разглядеть алтарь и лежавших на нем, но, наверное, сейчас я находилась в другой части пещеры, так как жертвенник нигде не находился.

— Кого-то ищешь?

Я дернулась, как от разряда током. Этот голос я знала очень хорошо. Мужчина в плаще, вышел из клубящихся теней, вставая напротив меня. Глубокий капюшон все еще скрывал его лицо, но уже не мог обмануть меня. Я знала, кто прячется за этой мглою.

— Ты? — потрескавшиеся губы не слушались.

Мужчина снял капюшон, поправляя светлые пряди волос, упавшие на лицо.

— Здравствуй, Ника, вот мы и снова вместе.

Я смотрела на торжествующую улыбку Стаса, но мой разум упрямо отказывался верить в происходящее: «Почему?». Я не желала верить, что убийцей оказался тот, кого я считала другом, тот, кого я хотела спасти, считая, что именно он лежит на алтаре, медленно истекая кровью и тот, кому я доверяла все эти годы.

— Кто? — я закашлялась, подавившись болью в обожженном горле.