Чистая книга: незаконченный роман

Но есть одна слабость у марксизма – человек. Коммуна, единение людей… Все это прекрасно. Но каков человек? Что за материал? Пригоден ли он для строительства коммуны? У марксизма нет собственного учения о человеке. Он берет учение просветителей. Но ведь просветительство потерпело крах. И в этом смысле русская литература куда как далеко ушла от марксизма.

По марксизму панацея от всех зол – фабричный котел. Достаточно выварить крестьянина в фабричном котле, и человек пригоден для строительства будущего. Но так ли это?

Русская литература показала разные типы человека. Татьяна Ларина, Печорин, Обломов, Плюшкин, Собакевич, Ноздрев, Яков-холоп (Некрасов)… Иудушка… Это национальные типы. То есть ими могут быть представители разных классов.

Как быть? Достаточно ли фабричного котла? И уживутся ли в коммуне Собакевич, Плюшкин вместе? Несовместимость…

Юра Сорокин открывает: в народе тоже разные типы. В том числе среди рабочих…

А человек Достоевского? Выдуман?

Но самое-то главное: надо ли убивать разные типы в народе? Надо ли обезличивать?

В животном мире – все зайцы. Да ведь это конец жизни. Скука непроходимая.

– Так где же выход?

– Не знаю. Но надо строить теории будущего общества, исходя из природы человека, учитывая многообразие человеческих типов, которые часто несовместимы друг сдругом, не уживутся…

Надо учитывать достижения и открытия русской литературы. Типы, характеры, созданные ею – не выдумка, это реальность. Плюшкины везде есть. Уничтожить их прикажете?

Прибавьте сюда лесковских бродяг, странников. Думаете, диктатура рабочего класса установится – и странников, бродяг не будет?

Все упования на общественно-государственные органы, а человек, природа, психология куда денется?

Вы исходите из неверной предпосылки. По-вашему, человек – tabula rasa. Лепи, что хочешь. Но это не так. Человек – это чернозем, это скопище страстей. И их обуздать может не только религия, новая мораль. Но должны быть государственные институты… А у вас что по этой части? Человек – ахиллесова пята марксизма. И он даст себя знать. Вы не знаете человека… У вас все просто: пролетарский класс передовой и т. д., буржуи – мерзавцы и т. д.

Но сколько негодяев среди пролетариев? Да это и вполне понятно. Сколько они рабочими были? А дворяне? Буржуа? Сколько там хороших, умных людей, людей бескорыстных, до которых надо тянуться и рваться пролетариям. А ведь по вашей теории – в расход их. Или, по крайней мере, в сторону.

Мы в деревне живем здесь. Бедняк же мельче, хуже… И это понятно. На песке вырос. На нищете. Почему же он должен учить середняка?

– Беднота… А беднота ничего, кроме бедности, произвести, родить не может.

– Безобразие.

– Да нет, я вовсе не против бедноты. Найдется умный человек среди бедняков – зеленая улица ему. Но только на большой процент умных среди бедняков рассчитывать не надо.

Беднота в биологическом отношении уступает состоятельным и зажиточным. Это все равно что несортное, плохое зерно. А скажите, будет крестьянин несортным зерном засевать свои поля? Так почему же вы требуете, чтобы человеческие нивы засевали несортными семенами?

– С социальным дарвинизмом давно покончено!

– Мы во многом сходимся с большевиками.

1. Долой царя. Республика.

2. Земельная реформа.

3. Более или менее справедливое распределение материальных благ.

4. Всеобщая грамотность. Но мы не согласны:

1. С диктатурой пролетариата.

2. С руководящей ролью большевистской партии. Почему? По какому праву? Партий должно быть много.

3. Мы за частную инициативу во всех сферах жизни. За многообразие укладов. Но никакого принуждения. Никакого преследования. Жизнь решит сама.

4. Всеобщая грамотность.

– Это можно только при социализме.

– В Японии социализм? А там с 1894 года всеобщее начальное образование. А самое наше главное желание – сделать Россию богатой, процветающей.

– На какой основе? На основе буржуазного предпринимательства? Да это означает, что вы вместо диктатуры царя и помещиков хотите навязать диктатуру буржуа.

– Спокойно, спокойно. А закон на что? Ни один класс не будет править. Будет править закон.

– А как вы относитесь к революции?

– Смотря к какой. В принципе мы не можем отменить революции. Это путь мировой истории. Но я не хотел бы новой пугачевщины на Руси. Я не хотел бы, чтобы в результате гражданской войны Россия вернулась к гвоздю. По-моему, в наш век цивилизованные государства не могут позволить гражданскую войну. Слишком сложными стали экономика, культура и т. д.О преобразовании России

Мы все признаем, что существующее положение вещей нетерпимо, что жизнь России нужно переделать. Но как?

Революционным путем. Но что такое революция в России? Океан хаоса и разрушения. И не погибнет ли в этом хаосе самое ценное, что создала Россия, – интеллигенция?

После революции, вы утверждаете, будет взлет творческих сил. Чьих? Под руководством кого? Не наступит ли одичание?…

Ущерб от революции. Сколько разорено, разрушено, сожжено. Так ведь большая ли часть была втянута в водоворот революционных событий? Слабая волна. Она не докатилась до окраин, в частности до Севера.