Читаем Чистая книга: незаконченный роман полностью

– Не плачь. Тебе нужна Махонька, да и людям нужна.

Перед уходом из Копаней ее спрашивают:

– Не тоскливо одной-то?

– Пошто одной-то? Я одна-то не хаживала. Все ордой. Пойдет коровушка-белодонышко, сивко-бурко… Олешонко… Царевна-лягушка… Да Илья Муромец будет провожать со своей дружиной. А скучно будет, дак и ко князю Владимиру на двор заеду.

– К какому князю?

– Забыла, как пропевала старину-то?

– Дак ведь то в старине он…

– А я могу и в старину съездить. Для меня никакие дороги не заказаны. Ни в леса, ни в города, ни назад, ни вперед… А в лесу-то. Приглашенье от медведя с детками повидаться…

– Да ведь он в берлоге.

– Мой не в берлоге. В храме лесном.

– Ну, Махонечка, опять ты заговариваться стала.

– Не скучаю, не скучаю я, девушка. Че скучать-то. Ворону увидела – с вороной поговорила. Я ведь все языки знаю…

Все для нее было живым. Лес, поля, щелья… Зайки, живые и сказочные, лисы, волки… Вороны, сороки… Со всеми разговаривала, ибо была убеждена, что все они по-своему умные, всё понимают.

– Махонька, ты глупая, что ли? Ведь зайцы-то да лисы не говорят, а ты все с ними разговариваешь?

– Как не говорят. В сказках-то все говорят. Они говорят. И люди с ними разговаривают. Да они-то с людями не хотят разговаривать.

– Пошто?

– А пото что злые люди-то. Обидчиков много среди людей. А я чего? Я ни одного заюшка не обидела, ни одного горностаюшка. Да и надоест всю дорогу молчать. Вот я и поговорю.

– И отвечают?

– А всяко. Иной зайко остановится. Ворона прокаркает, проверещит сорока. Святые-то отцы как в пустыне жили? Разговаривали с медведем. Люди чужие языки учат, и человеку надо знать языки птичьи да звериные.

В лесу зайкам да лискам хлебца оставляет. Воронам. Муравьям.

– Ты как из сказки добрая падчерица. Всем помогаешь. А тебе-то помогают?

– Помогают. Всегда веселят душу.

Идет по дороге, любуется земной красой. Разговаривает с деревьями, травой, рекой. Поднялся ветерок.

– Ну что, шалун, отдохнул за ночь, выспался в вершинах сосен?

Настоящее, быль у нее часто переплетается со сказкой.

Захотела рыбы – пошла с удилищем на реку. Разжилась удачей. Заловила ерша. Но вспомнила, как о нем рассказывается в сказке («Ерш Ершович»), – отпустила. Так ни с чем и вернулась домой.

Она может не только умом, сердцем ощутить вымышленное бывшим, но и плотскими чувствами.

Махонька о еде:

– Не капризь. Ешь знай, скусно.

– Паренки-то скусно?

– А ты не думай, что паренки ешь. Ты думай – изюм да семгу ешь.

– Да разве оттого, что подумаешь, паренка перестанет быть паренкой?

Махонька добиралась до дому целых две недели. А куда ей спешить? Киска, единственное животное, которое у нее было, жила у соседей, мыши тоже не замечали.

Нет, скучали дети… Каждый день посматривали на ее избушку. Не протоптана ли тропка…

Хорошо в людях, а у себя лучше. Махонька со всеми поздоровалась, всем приветливое слово сказала: печи (по ней-то больше всех соскучилась), окошкам (немного в них белого света высмотришь – но свои), мышке, которая подала свой голосок за печью (скреб-скреб, я не замерзла, я не замерзла), Марухе (кошке), которая откуда-то пришла.

А бесенят-домовых побранила.

– Расшалились, дурачки. По полу нельзя пройти – отовсюду из подполья сучки-глазки вылупили, да такие охальные – под подол старухе заглядывают. Нашли с кем играть. Не молодица. Чего хорошего выглядишь.

Потом у порога натолкнулась глазами на большой старый сук и сделала выговор:

– Они-то бестолочь, а ты-то ведь старик. До ушей рожу раскатал. Чего их распустил? Угомони.

Воробейкам: живы, живы. А пошто не живы-то?

Она затопила печь, чугунок воды поставила, подмыла пол… а затем и гости налетели…

– Бабушка, где была? Пошто, Махонечка, долго? Мы все глаза проглядели. Каждый день бегали – нет ли тропки к дому. А тебя все нет и нет.

Махонька начала рассказывать… Видела… Сосны летают… Медведко подвез. Поводилась немного с детками…

– Ты в берлоге жила?

– Нет, у моего… хоромы. Потом у лисы на родинах была… Баню топила да потом лисяткам сказки сказывала…

– Где еще была-то?

– Налим свадьбу справляет. Иду к берегу. На тройке прискакал. Давай к нам в воду.

– Нет, говорю, холодно.

Добрая, незлобивая, незлопамятная, но нравная. Может рассердиться. И не только на людей, а и на вещи.

На крынку осерчает, печь выбранит (плохо греет), табуретку выпорет (развалилась, не хочет служить)… А старый лапоть – больно капризен – и выбросит на улицу.

В хорошую минуту, наоборот, поощряет вещи.

А раз встретили Махоньку на дороге, недалеко от деревни, – дерево хлещет.

– За что, Махонька?

– А пусть не чепляется. Вон как я упала, ногу-то рассадила.

– Да что ты, глупая. Оно неживое…

Глупа ли, не глупа, а такие были взаимоотношения у Махоньки с миром…

Дома никогда не бывает скучно. Никогда не бывает одна. Другого человека надо? А разве с печью, со столом, ухватом нельзя разговаривать?

Для Махоньки не было мертвых вещей. Все живые. Только одни говорят, другие молчат.

А нет, пожалуй, и последние разговаривают. Только не вслух, а видом. Улыбкой, догадкой… Дома разговаривает с кошкой, с мышами. Соседка заходит как-то. Слышит: Марья Екимовна шумит.

– С кем ты это разоряешься?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Огни в долине
Огни в долине

Дементьев Анатолий Иванович родился в 1921 году в г. Троицке. По окончании школы был призван в Советскую Армию. После демобилизации работал в газете, много лет сотрудничал в «Уральских огоньках».Сейчас Анатолий Иванович — старший редактор Челябинского комитета по радиовещанию и телевидению.Первая книжка А. И. Дементьева «По следу» вышла в 1953 году. Его перу принадлежат маленькая повесть для детей «Про двух медвежат», сборник рассказов «Охота пуще неволи», «Сказки и рассказы», «Зеленый шум», повесть «Подземные Робинзоны», роман «Прииск в тайге».Книга «Огни в долине» охватывает большой отрезок времени: от конца 20-х годов до Великой Отечественной войны. Герои те же, что в романе «Прииск в тайге»: Майский, Громов, Мельникова, Плетнев и др. События произведения «Огни в долине» в основном происходят в Зареченске и Златогорске.

Анатолий Иванович Дементьев

Проза / Советская классическая проза