Чистильщики пустошей

      - Электростанция одна, мощности не хватает, и в основном работает на мастерские, склады администрации, операционные здесь и на шахты. Даже в казармах у нас в основном свет такой же, не говоря про дома и улицы.

       - Мда уж. - Протянула девушка. - Это нехорошо.

       - Какая нам разница, Ханни? - Файри покрутила головой, пытаясь понять, кто сможет им помочь. - Про жителей администрация думать должна, а наше дело всяких уродов истреблять. Стойте здесь, я сейчас.

       Она пошла к стойке регистратуры, за которой сидела одинокая пожилая медсестра, временами покрикивающая на наиболее напирающих больных. Толчком ладони подвинула в сторону нависавшего над тёткой здоровенного, судя по добротной одежде, зажиточного фермера в широкополой шляпе. Тот развернулся в её сторону, готовясь открыть рот с явной готовностью наехать на Файри. Краем глаза Енот заметил, как рука Медовой метнулась к кобуре, отстегнув лямку державшую пистолет. На его лбу мгновенно выступил только что пропавший, было, пот, а перед глазами мелькнула картина пальбы, устроенной валькириями-чистильщицами.

       К счастью, обошлось. То ли детина успел сообразить, что не стоит связываться с лысой девкой с татуировкой на башке, то ли краем глаза увидел, что стоящая напротив него Медовая потянулась к пистолету? А может, понял, что толкнувшая его нахалка пришла с парнем в форме стражи? Кто знает? Во всяком случае, он не стал тянуться к рубчатой рукояти револьвера, висевшего на поясе, и подвинулся, пропуская Файри.

       Женщина облокотилась на стойку, покрытую тёмными самодельными морилкой и лаком "под дуб". Медсестра подслеповато и недоумённо уставилась на неё:

       - Мне нужно к главному врачу. - Резкий голос чистильщицы был чётко слышен в повисшей тишине.

       - Простите? - Медсестра удивлённо подняла вверх бровь. - Господин Солёный принимает только в начале недели и по предварительной записи.

       - А мы не на приём, дорогуша.- Файри мило и хищно улыбнулась. - Нас ваш мэр к нему послал. Так куда нам?

       - По коридору и на второй этаж. - Голос тётки обиженно вздрогнул.

       - Спасибо. - Файри повернулась к Еноту и Медовой. - Пошли, ребятки.

       И пошла в указанную сторону, не обращая никакого внимания ни на ворчавшую за стойкой тётку, ни на крестьян, живо принявшихся обсуждать хамское поведение лысой лахудры. Следом за ней двинулись и "ребятки", причём Енот поневоле втянул голову, понимая, что его-то регистраторша точно запомнит и обязательно припомнит позже.

       В конце плохо освещаемого коридора с рядом стареньких дверей, скрипящими досками пола и с непонятными запахами от медикаментов, находилась лестница с растрескавшимися ступеньками. Бодро простучав по ней каблуками, Файри взбежала на второй этаж. Следом за ней, громко топая нерастоптанными ботинками, поднялся Енот. Ему хотелось ворчать и ругаться, так как радость от полученной обуви давно испарилась, оставив вместо себя только саднящие мозоли на ногах. Парень был готов побиться об заклад, что на пятках у него абсолютно точно есть большие, стёртые до крови круги кожи. И это поневоле не поднимало настроения и заставляло игнорировать довольную юную чистильщицу, идущую следом. Медовая поднялась последней, очень довольная тем, что случилось внизу и насвистывавшая что-то себе под нос.

       Обтянутая чёрной кожей фигура замерла возле самой представительной двери коридора на втором этаже, к тому же украшенной блестящей медной табличкой с надписью, гласившей о том, что за ней находился главный врач. Чуть задержалась, отстучав по деревянному полотну быстрый и сильный ритмичный стук. И зашла, не дождавшись никакого ответа. Енот вздохнул очередному проявлению бесцеремонности и пошёл следом.

       Солёный, вольготно раскинувшийся в большом кресле, стоявшим за столом весьма солидного размера, взбешённо уставился на вошедших в его кабинет. И по большому счёту это было вполне понятно. Ну, а кто не разозлится, если к нему запрутся без разрешения в такой ответственный момент?

       Когда Файри с сопровождающими зашла в кабинет, то главврач, высокий и уже успевший, к своим тридцати годами, заплыть солидным жирком мужик был очень занят. Он тискал какую-то дебелую девицу, откровенно смахивающую на тех, что работали в домиках с красными фонарями, расположенных на улице Роз. Свет электрической, как ни странно, лампы, хорошо освещал его вспотевший высокий лоб с большими залысинами, сильные волосатые руки и оттопыренные уши. Больше у него освещать было нечего, так как лицо полностью скрывали белые здоровущие груди, между которыми оно и находилось. Господин Солёный отвлёкся от этого увлекательного занятия только после того, как Файри ещё раз громко постучала, но теперь уже по косяку.

       А теперь, после того как девица, нисколько не смущаясь, лениво сползла с его коленей и принялась прятать внушающий уважение бюст в лиф корсета, он начал наливаться нездоровым румянцем и явно собирался начать орать. Нахмурившаяся Файри резко пресекла возможную попытку поднятия крика, положив на стол бумагу за подписью мэра Бати. На что Солёный только и смог, что захлопнуть уже открывшийся рот, и сейчас сидел, ворочая глазами.