Чисто английское убийство

– Год, о котором мы говорим, был годом многочисленных перемен для этой страны и для Европы, но, как бы ни были они интересны сами по себе, они не имеют отношения к этому расследованию, поскольку были главным образом вызваны экономическими и конституциональными факторами здесь и за границей, которые сейчас несущественны. Как я позволил себе указать сержанту Роджерсу сегодня утром, важность этого года для наших целей заключается как раз в событии, которое не произошло. Из-за того, что оно не произошло, о нем забыли все, исключая историков, которым, к сожалению, не позволено оказывать существенное влияние на современную английскую политику. Событие, на которое я ссылаюсь и которое в течение нескольких дней казалось неизбежным, в той критической ситуации было не чем иным, как смертью – смертью второго графа Чатема. У него не было сыновей. Наследником его был некто иной, как Уильям Питт, впоследствии премьер-министр и канцлер казначейства. Можно лишь предполагать, что за этим последовало бы; однако точно известно одно: правление этого великого человека зависело исключительно от его власти в том, что до сих пор имеет странное название «нижняя палата парламента». Если бы он, как вы сами точно выражаетесь, получил синекуру, результатом стал бы серьезный политический кризис. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что не только карьера великого государственного деятеля, но и вся история Европы вращалась вокруг жизни или смерти совершенно непримечательного дворянина. Сэр Джулиус, – внезапно повернулся он к канцлеру казначейства, который все еще стоял на расстоянии вытянутой руки и гневно смотрел на историка, – вам что-нибудь говорит эта параллель?

Сэр Джулиус молчал, пристально глядя на оратора. Выражение гнева на его лице сменилось невольным восхищением. Затем он медленно и выразительно кивнул.

– Значит, ваше положение еще более уязвимо, чем положение вашего прославленного предшественника, поскольку согласно конституции, премьер-министр может заседать только в палате лордов. Канцлер казначейства же, напротив, не может. Если вам будет суждено унаследовать фамильное звание пэра, вы сможете служить своей стране в самых разнообразных достойных должностях, но вы никогда не сможете сохранить вашу нынешнюю. Должно быть, вы много думали об этом в последние сутки; я прав?

Сэр Джулиус снова кивнул.

– Так почему же, – продолжил историк с легким упреком, – почему вам ни разу не пришло в голову задуматься о том, кто станет вашим очевидным преемником на этом посту, когда – и если – то, что лорд Роузбери назвал «мрачным юмором нашей конституции», вынудило бы вас его покинуть? Я не знаток современной политики, но я уверен, что с тех пор, как я нахожусь в этом доме, я слышал это имя как минимум дюжину раз. Или миссис Карстерс ошибалась в оценке перспектив для своего мужа?

– Она была совершенно права. Он и есть этот очевидный преемник.

– Именно так. – Доктор Боттвинк выразительно взмахнул руками. – Вот это дело в двух словах. Нужно ли мне оскорблять ваши умственные способности, продолжая говорить?

– Кажется, я должен перед вами извиниться, – с некоторым трудом сказал Джулиус.

– Ничего страшного, сэр Джулиус. Несомненно, взгляд вам застила ваша врожденная скромность, и она не дала вам понять, что все это время целью преступника были вы.

Джулиуса давно не хвалили именно за это качество, и он покраснел от удовольствия.

– В заключение, – продолжил доктор Боттвинк, – я думаю, будет уместно, если я выражу свое сочувствие сержанту Роджерсу. Его первостепенная задача, как он сам неоднократно подчеркивал, – охрана сэра Джулиуса. Несомненно, он исполнял ее умело и с усердием. Но была одна опасность, от которой он был не в силах защитить своего подопечного – опасность нежелательного возвышения до палаты лордов. Сэру Джулиусу удалось ее избежать, но не благодаря Скотланд-Ярду, а благодаря счастливому обстоятельству – тому, что существует неизвестный нам всем юный лорд Уорбек, по поводу рождения которого я хотел бы принести достопочтенной миссис Уорбек мои запоздалые, но искренние поздравления.

Лекция закончилась. Доктор Боттвинк сошел с воображаемой кафедры, убрал очки и снова превратился в обычного человека. Однако один из его слушателей все еще не был удовлетворен.

– Доктор Боттвинк, – сказал Роджерс, – я вас правильно понимаю? Вы полагаете, что миссис Карстерс убила Роберта Уорбека?

– Я протестую против слова «полагаете», сержант. Но говорю, что да, она это сделала.

– И лорда Уорбека?

– Разумеется. У меня мало сомнений в том, что именно она сообщила ему о смерти его сына, чтобы ускорить его собственную кончину. Для ее целей вряд ли было так уж необходимо приближать конец и так уже умирающего человека, но она, несомненно, проявила нетерпение.

– Тогда, может быть, вы скажете мне, – с трудом произнес Роджерс, – кто, по-вашему, убил миссис Карстерс?

– Но я ведь уже ответил на этот вопрос. Разве я не сказал с самого начала, что один человек ответственен за все три смерти? Миссис Карстерс, разумеется, покончила с собой.