Чисто научное убийство

— Если вы хотите продолжить давешний спор, — ответил я, — то увольте, я остался при своем мнении, и не думаю, что у вас, друг мой, появились какие-то новые аргументы в пользу этого развратного типа, ибо, как я считаю, его поступки невозможно назвать иначе.

— Нет, нет, — сказал М. — Мое предложение касается высказанного вами не так давно желания посетить «Шарман».

Признаться, я не смог вспомнить, когда высказывал М. это свое желание. Не мог я, однако, отрицать и того, что подобное желание действительно мучило меня одно время месяц или два назад, но, будучи человеком, от природы достаточно стеснительным, я вряд ли стал бы делиться своими тайными мыслями с М., зная его стремление воплощать в жизнь то, что имело к тому хотя бы малейшую возможность.

— «Шарман», — пробормотал я, придя, независимо от своей воли, в состояние странного возбуждения. — Не кажется ли вам, друг мой, что людям нашего с вами круга как-то не с руки появляться в подобном заведении?

М. рассмеялся и сказал:

— О, конечно, не с руки, но вот вам плащ, я надену такой же, и кто тогда сможет сказать, к какому кругу общества принадлежат их обладатели?

Я взял в руки кусок потертой материи странного серого цвета, похожего на цвет старой амбарной крысы. Нужно было обладать изрядным воображением, чтобы назвать плащом эту грязную тряпку с завязками на шее. Не могло быть и речи, чтобы надеть на себя это непотребное изделие, сработанное не портным, а, скорее, сапожником, решившим отдохнуть от надоевшей работы. Я так и сказал М., что нисколько не уменьшило его энтузиазма. Оказалось, что, кроме плаща, он приготовил еще и шляпу, столь же безобразную и, к тому же, огромных размеров, с полями, закрывающими половину лица. Я сопротивлялся, но, каждый, кому знаком настойчивый, если не сказать больше, характер М., может предвидеть, что сопротивление мое, первоначально отчаянное, сменилось довольно быстро вялым отрицанием, и дело кончилось тем, что полчаса спустя мы покинули дом.

— Ничего, ничего, — говорил М. — я понимаю ваши сомнения, друг мой, но доверьтесь мне, такого приключения вы не испытывали ни разу в жизни, а в нашем вялом существовании непременно должны быть встряски, иначе что же вы будете вспоминать в старости, сидя у огня в окружении постаревших детей и дерзких внуков, ни во что не ставящих величие отошедшей в прошлое эпохи?

Пожалуй, у меня было что возразить по поводу упомянутого величия, но М. не давал мне и рта раскрыть, должно быть, он и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Приказав кучеру ехать через Клиши в сторону Сен-Дени, М. откинулся на спинку покрытого бархатом сидения и погрузился в столь глубокомысленное молчание, что мне ничего не оставалось, как разглядывать вечерние улицы и размышлять о предстоящем приключении. Во мне опять проснулись смутные страхи. По характеру своему я вовсе не был склонен к излишней игре ума и странному порой времяпрепровождению современной молодежи. Отец мой бывал строг чрезмерно, и я подозревал, что сам буду со временем столь же строгим учителем для своих детей, которых, впрочем, мне пока вовсе не хотелось иметь.

— Эй, Жюль, — произнес М., наклонясь вперед, — поверни-ка за угол и остановись. Будешь ждать нас здесь.

Когда мы покинули экипаж, вокруг была кромешная тьма. Фонари не горели. Улица, на которой мы оказались, представилась мне склепом, и, подняв голову, я не увидел ни одной звезды, хотя знал точно, что небо было безоблачным — когда мы вышли из дома, на востоке стояла огромная оранжевая луна. Вовсе не в таком месте, как мне представлялось, должен был находиться известный ночной притон «Шарман».

Я сразу же споткнулся, и М. твердо ухватил меня за локоть.

— Дорогой друг, — сказал он. — Не оступитесь, справа будет сейчас довольно крутая лестница.

Он не сказал, придется нам подниматься или, напротив, спускаться в преисподнюю, и я начал слепо шарить рукой, нащупывая перила. Я действительно едва не оступился и не покатился кубарем — лестница вела вниз, и перил здесь не было. Я насчитал тринадцать ступеней, и, должно быть, М. считал тоже, потому что на счете «четырнадцать» он сказал:

— Все. Протяните руку и толкните дверь.

Я выполнил указание, и мы очутились в низкой, но большой комнате, тускло освещенной десятком свеч в стоявших на полу канделябрах высотой в человеческий рост. Посреди комнаты лежал огромный персидский ковер с причудливым восточным орнаментом, а люди, которые находились здесь, выглядели тенями и вели себя, как тени: молча скользили из тьмы во тьму, некоторые неподвижно расположились на ковре, и единственным существом, выглядевшим живым в этом царстве Аида, оказался сухой старичок в камзоле ветерана старой наполеоновской гвардии. Он возник перед нами совершенно неожиданно, вынырнув, вероятнее всего, из второго круга дантова Ада, и мне показалось, что от старичка исходит явственно ощутимый запах серы.

— Приветствую вас, господа, — сказал он, — и прошу следовать за мной.