Чисто римское убийство

"Хромая лисица" была одной из полудюжины грязных и подозрительных таверн, густо рассыпанных в квартале, ограниченном Тибром, Авентином и Большим цирком. На первом этаже таких заведений обыкновенно располагалась харчевня, а на втором дешевая гостиница или правильнее сказать ночлежка, в которой было принято расплачиваться за постой вперед и не было принято задавать вопросы.

Сам этот район пользовался дурной репутацией, как почти никакой другой в Городе. Облюбовавшие здешние таверны гладиаторы и рудиарии часто разрешали свои разногласия усвоенным на арене способом, а протекавший рядом Тибр предоставлял идеальное место для того, чтобы скрыть последствия излишне горячих дискуссий.

Таверна, где поселился Аякс, представлялась отличным выбором для человека, которому в любой момент могут потребоваться запасные пути отступления. От реки ее отделяли остов недавно сгоревшего здания и небольшой пустырь, заканчивавшийся крутым, но не слишком высоким обрывом, с которого в случае чего можно было нырнуть в Тибр.

Когда отряд добрался до места, Сагум отправился вперед. Он постучал условленным стуком, дверь слегка приотворилась, и гладиатор скользнул внутрь. Обратно он вышел через несколько минут и уже не один. Неприметный молодой человек в серой тунике сообщил, что Аякс дома и что его аресту никто из персонала или постояльцев гостиницы мешать не станет.

После этого в таверну отправился Анфидий с двумя германцами. Еще двое остались снаружи, возле хлипкой на вид деревянной лестницы, которая вела на второй этаж. Сагуму и второму человеку Батиата досталась соседняя улица, куда выходила дверь харчевни. Что до Петрония, Лоллия и Иосифа, то они должны были перекрыть дорогу к реке.

Как только Анфидий со спутниками скрылись за дверью, один из германцев, с дубинкой наперевес встал у самой лестницы. Второй, без спешки и суеты, развернул сеть.

Некоторое время ничего происходило. Вдруг тяжелый грохот, чей-то крик и последовавший за ним поток ругательств разбили вдребезги ночную тишину. Дверь распахнулась, и на верхнюю площадку с ножом в руке выскочил Аякс. Вся одежда гладиатора состояла из небрежно захлестнувшей бедра повязки. Из-за густо покрывавших все его тело волос, он был похож сейчас не на человека, а скорее на медведя, вставшего на задние лапы.

Вооруженный дубинкой и мечом германец бросился вверх по лестнице, но гладиатор не стал его дожидаться. Мгновенно оценив обстановку, он забросил нож на крышу, потом подпрыгнул, с силой оттолкнувшись ногами от лестничной площадки. Хлипкое сооружение пошло ходуном, но Аякс уже ухватился за выступающий край крыши и одним мощным рывком забросил себя наверх.

Его преследователь буквально взлетел на верхнюю площадку, готовый последовать за беглецом. Германец, вооруженный сетью, отставал от своего товарища ровно на один лестничный пролет.

Между тем Аякс, подхватил нож и в два прыжка достиг дальнего конца крыши. Не задумываясь, перескочил на крышу соседнего, одноэтажного здания. Упал на четвереньки, вскочил и тут же метнулся вниз.

Гвардеец Тавра, уже оценивший дерзость беглеца, был готов к такому трюку. Не трогаясь с места, он швырнул свою сеть, которая должна была накрыть гладиатора сразу после его приземления.

Лоллий не знал, выступал ли Аякс в качестве мирмилона, но от брошенной сети он уклонился со сноровкой настоящего профессионала. Тут же перекатился по мостовой и упруго вскочил на ноги в нескольких футах от бывшего хозяина и Петрония.

Вдвоем у них, возможно, был маленький шанс задержать Аякса на несколько мгновений, необходимых слугам префекта, чтобы добежать до места схватки. Но если бы Лоллию пришлось делать ставку, он бы поставил на то, что воспользоваться этим шансом гладиатор им не позволит. Каким-то особенным, стремительным и в то же время плавным движением Аякс метнулся в их сторону, но вдруг, словно споткнулся, схватил воздух широко распахнутым ртом и как подкошенный рухнул лицом вперед прямо к ногам Петрония.

Из-за руин сгоревшего дома выступил Иосиф, на руке которого болтался длинный ремень. Люди префекта спешили к поверженному врагу со стороны гостиницы, однако вольноотпущенник успел первым. Деловито опустившись на корточки, он положил руку на шею гладиатора и спустя несколько мгновений ни к кому особенно не обращаясь, произнес:

– Крепкая голова, кто бы сомневался. Без сознания, но скоро придет в себя.

– Ты рисковал. Чуть правее и у нас не было бы главного свидетеля, – неодобрительно заметил Петроний.

К этому времени Анфидий и трое из его бойцов добежали до места несостоявшейся схватки. Четвертого нигде не было видно. Только теперь Лоллий сообразил, что ремень, который вольноотпущенник деловито смотал и спрятал под одежду, был на самом деле пращей. Более опытные в подобных делах германцы поняли это с первого взгляда.

– Ловко, клянусь Вотаном! – с грубым акцентом восхитился один из них.

Иосиф невозмутимо пожал плечами:

– На всякого Голиафа найдется свой камень.