Чисто римское убийство

Провожатый вышагивал впереди с тяжеловесной утиной грацией, и Иосиф поневоле вынужден был приноравливаться к его неторопливой походке. Конечно, иудей был способен найти дорогу самостоятельно. За последние дни он так часто посещал лечебницу, что домашний врач Лоллия, грустный грек по имени Тимон встретил коллегу как старого знакомого. Провожатый не успел раскрыть рот, чтобы доложить о посетителе, а Тимон уже замахал на него руками.

– Ступай, ступай, без тебя разберемся.

Слуга обиженно удалился, а врач подхватил Иосифа под локоть и увлек в глубину своих владений, гостеприимно предлагая вино, мульсум70 или воду.

– Конечно, конечно. В морг, значит в морг, – он понимающе закивал головой, когда иудей поочередно отклонил все предложения. – Я как бы сказать, довольно невежественен в таких вопросах, но не думаю, что ты найдешь там что-нибудь неожиданное.

Слегка выпученными глазами, почти безгубым огромным ртом и бесформенными щеками домашний врач Лоллия напоминал застенчивую жабу. Поначалу он смущался, но, признав в Иосифе коллегу, пусть и более опытного во всем, что касалось насилия, быстро проникся к нему профессиональной симпатией.

– Твой хозяин сказал, что она была задушена. Значит, нет причин сомневаться в причинах смерти?

– Ну, знаешь, – обиделся грек. – Тут, как бы сказать, и у слепого гуртовщика не было бы причин для сомнений.

Тимон отошел к стене, открыл стоящую на столе небольшую шкатулку и, вытащив яркий алый пояс, протянул Иосифу.

– Косская71 ткань. Дорогая штука, – сказал грек и, отвечая вопрос в глаза коллеги, пояснил. – Наверное, ее. Был затянут вокруг шеи.

Иосиф пропустил пояс между пальцами. На ощупь, ткань казалась скользкой и немного холодной.

– Удобная вещь для убийства. Прочная и хорошо скользит, – сказал он.

Тимон нервно хохотнул:

– Не знаю. Тебе виднее. Я не пробовал.

– Следы сопротивления?

Грек отрицательно покачал головой:

– Вряд ли. Есть царапины на теле, но скорее, как бы сказать, посмертные. Неудивительно, если ее и, правда, сбросили со стены. Ногти целы, крови под ними нет. Конечно, я мог что-то упустить. Не то, чтобы мне приходилось часто иметь дело с жертвами убийств. Я как, как бы сказать, врач мирный – даже скальпель не беру в руку.

– Без скальпеля порой не обойтись, – заметил Иосиф.

– Только если другого выхода не остается. Когда у пациента распорот живот, бесполезно прибегать к терапии, прежде чем хирург не зашьет рану. Но в иных случаях нет, нет и нет, – Тимон решительно помахал рукой. – Как известно болезни, как бы сказать, происходят от чрезмерного напряжения организма, которое в свою очередь возникает из-за избытка твердых частиц в нем. А от радикальных способов лечения напряжение только возрастает.

Не спорю, Александрийская школа воспитывает прекрасных хирургов, но ведь хирургия, как бы сказать, последнее прибежище, крайнее средство, к которому приходится прибегать, когда никак иначе помочь невозможно. Настоящее лечение должно быть для больного безопасным и приятным.

За время своей врачебной практики иудею не раз приходилось сталкиваться с врачами подобными Тимону и чаще всего подобные столкновения заканчивались не в его пользу. Что поделаешь, люди всегда будут предпочитать горькому лекарству сладкое, а скальпелю хирурга ловкие пальцы и хорошо подвешенный язык какого-нибудь шарлатана. Того же Асклепиада72, обещающего лечение скорее приятное, чем полезное.

– Если врач думает о том, чтобы ничем не побеспокоить пациента, а не о том, чтобы его вылечить, твои методы несомненно предпочтительнее, – резко возразил Иосиф.

Конечно, нечего было и думать сразить Тимона таким простым аргументом. Возражения Иосифа скорее добавили греку азарта.

– Врачу должно думать о том, чтобы своим лечением не причинить пациенту больший вред, чем тот, что причиняет болезнь, – провозгласил он.

Продолжать спор, в котором он был неминуемо обречен на поражение было бы глупо, и Иосиф примирительно произнес:

– Учитывая, что различные школы десятилетиями не могут прийти к согласию о том, чьи методы лечения лучше, наш спор тоже может длиться часами. Сойдемся же на том, что всякий метод хорош, если он способствует победе над болезнью и выздоровлению пациента и вернемся к делу, ради которого я к тебе пришел.

– Как угодно, – благодушно согласился Тимон. Без всяких сомнений слова коллеги он воспринял как признание поражения. – Хотя наша пациентка уже не сбежит к другому врачу.

Морг располагался в глубоком подвале, прямо под больницей. Основным его предназначением было хранение лекарств, склянки, баночки и кувшинчики, с которыми аккуратными рядами стояли на развешанных вдоль стен полках. Середину занимало длинное и узкое ложе. Сейчас на нем лежало тело куртизанки, укрытое до подбородка дешевым темным плащом. Ее руки были вытянуты вдоль туловища, а глаза прикрыты двумя монетками. Труп уже успел окоченеть и, в колеблющемся свете лампы лицо покойной выглядело, словно страшная театральная маска.