Чисто убийственный бриллиант

«Это не яма, это гнездо, — догадалась она, в ужасе разглядывая яйцо, — и кто бы его ни снес, он не слишком обрадуется, когда вернется домой и застанет здесь меня». Гнездо было свито настолько старательно, что возможности бежать сквозь стены или пол не было никакой, поэтому Пандора решила карабкаться вверх, цепляясь за ветки и оскальзываясь на глине, которая служила в качестве примитивного герметика. Кора и грязь дождем сыпались ей на голову, пока она лезла, упираясь ногами в стенки гнезда. Град обломанных веток забарабанил по полу, досталось и одинокому обитателю жилища. Пандоре показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она вскарабкалась на край гнезда и с замиранием сердца выглянула наружу.

— Не может быть! — застонала она, потрясенная странной привычностью открывшегося перед ней вида. Впереди простиралась Лохнагаргулья, а позади — пики Бенгормлесса.

— Но… но… — пропищала Пандора, вцепившись в край гнезда, но что, черт возьми, она делает тут, на высоте двухсот метров над землей, на верхушке огромной шотландской сосны, и куда, скажите на милость, девался Стрега-Шлосс?

Заставив себя посмотреть вниз, она увидела тонкую спираль дыма, поднимающуюся от земли, покрытой первобытным лесом. Исчезло все — сады, поляны, погреб и дорога на Окенлохтермакти. Вместо этого внизу расстилалось море листвы, сквозь которую лишь кое-где проглядывала бурая почва. Стрега-Шлосс будто никогда и не существовал. Пандора задрожала, вцепившись в ветки, ее мысли заметались, а в уголке мозга уже начал оформляться смутный страх. «Это не совсем гнездо, — подумала она, наблюдая за поднимающейся снизу струйкой дыма, — правильным названием будет «насест». Насест дракона», — подсказала она сама себе, пытаясь не завопить в голос. Пандора перегнулась через край гнезда, чтобы обеспечить лучший обзор сквозь крону дерева, и стала вглядываться в источник дыма. На земле копошились две фигурки; та, что поменьше, была похожа на человеческую, другая, с перепончатыми крыльями и заостренным хвостом, несомненно принадлежала дракону. Несмотря на то что Стрега-Борджиа долго и счастливо жили бок о бок с различными зверями, в том числе и драконами, наличие в гнезде обглоданных костей заставило девочку усомниться в том, что этот конкретный дракон считает поедание людей нарушением этикета.

«Как, — подумала Пандора, — находиться в детской и в следующее мгновение очутиться…» Она закрыла глаза и тут же широко открыла их. Дважды моргнула, а затем, осторожно заведя руку назад, вытащила будильник миссис Маклахлан из заднего кармана джинсов. Вот он есть, сказала она себе, и… вот его нет. Часы по-прежнему показывали 08:02. Пандору озарило. Так бывает, когда человеку вдруг открывается непознанное, словно мозг получает сигнал извне. «Это не две минуты девятого, ты, тупица, — подумала она, — это восемь сотен и два, — год, а не время суток…» Тень накрыла гнездо, и, подняв голову, Пандора поняла, что стоит поторопиться. Она потянула на себя тумблер на задней панели часов и лихорадочно начала поворачивать его по часовой стрелке. Волна горячего воздуха опалила ресницы девочки, и она встретилась глазами с хозяйкой гнезда и, скорее всего, матерью того, кому суждено будет вылупиться из яйца.

— ЕЩЕ ОДИН! — проревела драконесса, одарив Пандору незабываемым видом смертоносных желтых зубов в несколько рядов, позади которых колыхались огнеупорные миндалины. — Жалкие насекомые, вы, похоже, плодитесь, как кролики, — заметила она и добавила: — Я думала, что избавилась от вас, карликов, много лет назад. — Драконесса с громким щелчком захлопнула пасть и уставилась на Пандору. Массивные крылья с кожаным скрипом медленно сложились у нее за спиной. Из ноздрей вырвались шипящие облачка пара. Огромный бриллиант, висевший в ухе драконессы, поймал солнечный луч и рассыпал по всему гнезду пляшущие искры.

— Как раз настало время второго завтрака, — заметила она и похлопала себя по раздутому животу. — Я люблю хорошо прожаренное мясо, а вот сырое не перевариваю. — И она протянула лапу, чтобы схватить и поджарить девочку.