Чисто женская логика

Выглянув в глазок, она совсем рядом, в тридцати сантиметрах от себя увидела искаженную линзой физиономию с совершенно непереносимыми бандитскими чертами. Физиономия подмигнула ей одним глазом, потом вторым и, наконец, зажмурила оба глаза. И только после этого она медленно, как-то по частям начала вспоминать — кто-то ей говорил, кто-то предупреждал, что придет человек и будет подмигивать одним глазом, вторым, потом двумя сразу... Не то она что-то похожее видела во сне, не то с ней уже когда-то было нечто подобное, а может вовсе и не с ней... Касатонова, пошатнувшись, оперлась спиной о вешалку, запрокинула голову и некоторое время стояла без движения, пока из оцепенения ее не вывел оглушающий звонок, грохотавший прямо над головой.

И только тогда вспомнила — Убахтин! Да, следователь предупреждал ее о том, что пришлет эксперта с записывающими штучками, и этот человек будет подмигивать.

Касатонова оттолкнулась от стены, встряхнула волосами, поправила очки и распахнула дверь. На парнишку с сумкой она уже смотрела изумленным взором, от которого неподготовленный человек сразу впадал в смущение, принимая этот взгляд за восторженный, а восторг относился, конечно же, к нему, к его достоинствам и прелестям.

— Я от Убахтина, — пробормотал парень. — Можно войти?

— О! — простонала Касатонова. — Конечно! — Давно вас жду!

— Мы только сейчас подобрали нужную технику и я сразу, как только... В общем... — А я смотрю, кто это так завлекательно подмигивает мне с той стороны двери... А это оказывается вы подмигиваете!

— Убахтин сказал, что так нужно.

— Вы больше его слушайте, — добродушно проворчала Касатонова и снова закрыла дверь на ключ, опустила кнопку, еще раз в глазок осмотрела площадку.

Она была пуста и Касатонова успокоенно прошла в комнату, подталкивая перед собой эксперта. — Вообще-то вы немного опоздали. Звонок, который мы все ждали и ради которого все и затевалось... Этот звонок уже состоялся.

— Но я все равно поставлю эту штуковину. Вдруг еще будут звонки. Так же бывает?

— Я уверена, что они будут обязательно.

— Это недолго, — парень присел на корточки перед телефоном, что-то там высмотрел на донышке, вынул из черной клеенчатой сумки коробку, из коробки вынул угластенькую машинку с обилием торчащих медяшек. Потом у него в руке оказалась отвертка, тонкие плоскогубцы и он, кажется, забыл о хозяйке.

Касатонова прошла на кухню, выкурила сигаретку, перебрала в уме весь разговор с хмырем, который настойчиво называл ее тетенькой — это ее зацепило не меньше, чем все угрозы. Разберемся, бормотала она, выпуская дым в форточку. Кто из нас тетенька, кто из нас дяденька... Когда она вернулась в комнату, эксперт уже складывал в сумку немудреные инструменты.

— Может, кофе? Чай? — предложила Касатонова, опасаясь оставаться одной в квартире.

— Нет, спасибо. Пойду. Мне Убахтин на все про все дал час времени.

— Я ему сейчас позвоню и скажу, что мы с вами пьем чай. Он не будет возражать. А?

— Нет-нет, — усмехнулся парень. — Дороже обойдется.

— Я что-то должна нажимать, включать, выключать? Как мне вообще общаться с вашей установкой?

— Никак. Забудьте, что она есть.

— А она как-то дает о себе знать тому, кто звонит? Вот, например, я всегда могу догадаться — стоит на телефоне определитель номера или нет. А здесь как?

— Никаких следов, — заверил парень.

— Неужели подобное возможно?!

— Стараемся. Фирма веников не вяжет.

Касатонова выпустила парня на площадку, снова закрыла дверь, опустила кнопку, некоторое время напряженно всматривалась в глазок, но, не увидев ничего подозрительного, вернулась в комнату.

Как раз к зазвонившему телефону.

— Так, — проговорила она негромко, словно боялась, что теперь-то с новой установкой ее могут услышать даже при лежащей на аппарате трубке. — Так, — она поправила очки, встряхнула головой и положила руку на трубку. Звонки продолжали ввинчиваться в нее с какой-то болезненной настойчивостью.

— Да! — сказала она, наконец подняв трубку.

— Тетенька, значит, так... Ты сказала, что мы можем прийти за пленкой? Мы сейчас придем. Вопросы есть?

— Что значит сейчас... Я не готова.

— Тетя, ты что-то путаешь, — в голосе звонившего появилась ухмылка. — Готова или нет, ты нам не нужна, нам нужна пленка.

— Я в ванной и не открою, пока не приведу себя в порядок! — отчеканила Касатонова. Откуда-то пришло понимание, что уверенно и нагло можно произносить любую чушь и она будет восприниматься вполне здравой и даже разумной. Только самое главное — чтобы и наглости и уверености, что в общем-то одно и тоже, было как можно больше.

— Да-а? — растерянно протянул голос. — Ну, что ж... Тридцать минут тебе хватит, чтобы просохнуть?

— Сорок пять! — твердо сказала Касатонова.

— Заметано, — и из трубки послышались короткие гудки.

Положив трубку, Касатонова обессиленно упала в стоявшее рядом кресло, откинулась на спинку и закрыла глаза.

— И на фига козлу гармонь?! — воскликнула она гневно и искренне. — Скажите, пожалуйста, — понятая! Она, видишь ли, на месте преступления побывала!

Мать твою за ногу!

Последние слова, несмотря на всю их бестолковость, как-то ее встряхнули.