Чистодел

На Ваньку было жалко смотреть. Этот барин только что со всем возможным светским хамством вытер об него ноги. Представляю, как же ему хотелось дать адекватный и асимметричный ответ!

– Конечно, можете, – заявил дядечка приятной полноты, отхлебнул из стаканчика, слегка поморщился. – Только не здесь, – сказал он и неторопливо закурил. – А как закончите пить и есть, сразу отправляйтесь со своими людьми в аэропорт. Ваша работа закончена, – пояснил барин Рудикову, окаменевшему от унижения и злости.

– Я должен связаться с руководством, – сквозь зубы проговорил мой бывший однокашник.

Сейчас он совершенно не походил на ботаника, наоборот, выглядел достаточно грозно.

– Я вам в этом не препятствую. – Толстячок, не оборачиваясь, махнул холеной ладошкой.

Дескать, подите прочь, любезный, от вас курицей пахнет.

Физиономия у Ваньки перекосилась, рука с быстротой молнии рванулась к заднему карману и тут же выбралась наружу с телефоном. Рудиков, печатая шаг, как на параде, вышел из комнаты. Вопреки моим ожиданиям, дверью он хлопать не стал. Наоборот, аккуратно ее за собой прикрыл.

– Чаю? – Барин протянул мне еще стаканчик.

– Спасибо, – растроганно проговорил я и жадно отхлебнул.

– Еще сигаретку?

– Было бы неплохо, – ответил я, прикурил от чужой зажигалки и стал ждать продолжения.

Этот – я хотел было сказать «мужик», да язык не повернулся – господин действительно был из разряда деловых. На ком-то другом эта белая фуражка действительно смотрелась бы нелепо, но не на нем. Он вышвырнул крутого мэна Ваньку за дверь, как обделавшегося кота, а тот и слова поперек не сказал.

Отчего, интересно знать? Начинается игра в хорошего и злого? Старая как мир, но такая действенная. Все о ней давно знают и все равно попадаются на удочку.

– Так уж получилось, что мне стали известны кое-какие факты из вашей биографии, – проговорил барин, устроился поудобнее на стуле и погасил сигарету в стакане. – Поэтому я не собираюсь пугать вас тем дурачком. – Он ткнул пальцем за спину. – Или, наоборот, божиться на иконе и клясться сохранить вам жизнь.

– Что же тогда мне светит? – со скорбью в голосе спросил я. – Вы убьете меня совсем небольно?

Я был уверен в том, что все те счастливые люди, которым довелось так или иначе поучаствовать в этом деле, обязательно пойдут под нож. Хотел намекнуть ему об этом – вдруг не знает? – но поймал его укоризненный взгляд и замолчал.

– Хотя я не исключаю возможности избежать зачистки, – продолжил как ни в чем не бывало джентльмен, так похожий в своей капитанской фуражке на флотоводца, а то и на первого лорда адмиралтейства. – Он понизил голос и добавил: – Для нас с вами.

– Очень интересно, – заявил я, попытался вытянуть ноги и не смог.

Мои нижние конечности были плотно примотаны к ножкам кресла.

– Очень скоро вам введут некий препарат, и вы…

– И я расколюсь! – продолжил я.

– Именно, – согласился он. – А потом еще сутки будете заторможенным и спокойным как рыбка.

– Естественно.

– Но пока этого не произошло, вы должны сделать кое-что для меня, – тихонько произнес он.

– Должен? – удивился я. – Для вас?

– Считайте, что и для себя тоже, – так же тихо отозвался барин, вскочил на ноги, подошел ко мне и тихонько прошептал на ушко несколько слов.

Потом он вернулся на место. Успел, слава богу!

В дверь кто-то небрежно постучал, но распахнул ее не пинком, а достаточно аккуратно, можно сказать, интеллигентно.

– Я связался с руководством, – торжествующе заявил с порога Ванька. – Моя группа никуда не убывает и участвует в мероприятии до конца.

– Чудны дела твои, Господи! – проговорил обаятельный господин, только что серьезно меня озадачивший. – Ладно, пусть так. Хорошо, хоть успел…

– Что успели? – удивился Рудиков.

– Это я о своем, девичьем, – пояснил барин и кряхтя встал со стула.

Как будто совсем не он минутой раньше демонстрировал легкость юного джейрана. Хотя вряд ли эти милые животные хоть иногда сидят на стульях во всяких подвалах.

– Схожу, тоже обменяюсь мнениями кое с кем, а вы пока поработайте с товарищем, – проговорил толстячок и вышел, недоуменно покачивая головой.

Вот ведь артист!

– Что смотришь так нерадостно? – с торжеством осведомился бывший однокашник, подошел поближе, остановился и глянул орлом.

– Просто задумался.

Я ничуть не соврал. Мне было, между прочим, о чем поразмыслить.

«Сделай его, – сказал тот самый дядя в белой кепке. – Знаю, ты сможешь».

А я и не спросил, зачем это надо.

– Да, ты у нас мыслитель, – заявил Ванька и навис надо мной глыбой.

Он был готов продолжить отбивать кулак о мой многострадальный ливер или перейти к другим частям тела.

Мысли забегали в голове как тараканы и застучали вразнобой не хуже целого стада дятлов. Допустим, я прямо сейчас грохну Ваньку-супермена, и что? Не получится ли, как в том старом анекдоте про ковбоя, которому внутренний голос посоветовал плюнуть в морду вождю, а потом и сказал: «Отлично! Вот теперь тебе точно звездец»?