Чистые души

— Марфа! Помнишь, как ты приветствовала новую моду, когда в двадцатые юбки укоротили до щиколоток? Ты же была последовательницей Поля Пуаре и проповедовала отказ от корсетов! Что на тебе надето теперь? Я будто снова раздеваю институтку в начале девятисотых!

Он переворачивает ее и кладет грудью себе на колени.

— Еще помнишь, как это делается? — усмехается она хрипло.

— Раньше это занимало уйму времени, — неспешно развязывая лямки говорит он. — долгая прелюдия, игра. Но часто тебя ждало разочарование под всеми этими вещами. Теперь же люди честнее. Ты сразу видишь тело, которое получишь — худая, толстая. Никаких загадок, лаконичность и прямота.

— А вот мне захотелось вернуть флер и таинственность былого. Там, в прошлом было хорошо.

— Человек… клубок из сожалений, грусти и тоски!

Он осторожно опускает корсет ниже, на бедра, переворачивает ее и кладет снова на спину. Спускает с плеч блузки, нижнюю, простую, и вышитую, верхнюю. Ниже, до самой талии. Марфа лежит перед ним, полуобнаженная, бессильная. Только теперь он видит, насколько ей плохо, раз уж она позволяет ему играть с собой, будто с куклой.

— Итак, посмотрим, — говорит он очень мягко.

Людям нужно немного нежности, когда они страдают. Он помнит, какая бывает нежность и прикладывает руку к ее груди.

— Расслабься.

Несколько мгновений и он чувствует его. Проклятье тут, около ее сердца, пульсирует, зреет.

Со вздохом он откидывается назад и упирается спиной в кресло.

— Ну, что там? — тихо шепчет она.

— Проклятье. Совершенное проклятье маеты. Оно прямо под сердцем и за ним.

— Ох… — она поворачивает голову и смотрит в стену.

— Марфа, как же ты не заметила? Как пропустила?!

— Я не знаю… не знаю! — она тихо плачет.

Людям нужна нежность… Семен протягивает руку и сжимает ее голое плечо:

— Ничего. Теперь ты все исправишь. Снимешь проклятье. Если не сможешь сама, отвезу тебя к Елене.

— Синициной? — слабо шипит она. — К этой Ефросиньюшке поддельной? Нет уж!

— Ладно. Тогда Инфарит. Помочь тебе одеться?

Она смотрит на него:

— Обними меня, Семен. Обними как бывало, обнимал прежде! Мне так холодно сейчас…

— Ты же знаешь, Марфуша, я не смогу отдать тебе ничего, кроме того, что возьму! Со мной тебе станет еще холоднее!

— Ладно.

Она резко садится, стаскивает корсет через ноги, натягивает рубашки назад:

— Застегнешь?

— Да. Теперь заключим контракт. Не сегодня, потом. Когда ты придёшь в себя.

— Да, Семен. Это мне необходимо. Только включи пункт о поимке колдуна, который проклял меня, ладно? О поимке и наказании. Скажи Ра, чтоб добавила его. Не забудь!

— Честно сказать, я поблагодарю тебя за это. И плату я возьму символическую — другой услугой. Когда-нибудь позже.

— Значит это и для тебя важно? Спасибо, Семен! — она прижимает к груди руки и из глаз снова льются слезы.

Марфа всё не так поняла… снова.

Прохору он назначил встречу в центре, возле набережной.

— Спасибо, что приехал! — Семен уже ждет его на улице.

— Да брось! Что случилось?

— Мне нужен совет.

— Ладно.

Семен поворачивает и идет во двор ближайшего дома, через двор и дальше. Им открывается вид на замерзшую реку. На берегу, с их стороны, стоит водонапорная башня, стилизованная под мельницу. Семен достает ключ и открывает дверь.

— Что тут? — Прохор оглядывается с любопытством.

— Когда-то тут было кафе. Я забрал его в оплату за одну услугу и теперь это только моё.

Наверху, под крышей, круглая площадка, бар. Столики, кресла. Но самое ценное тут не обстановка, а вид, который открывается из широкого окна на реку, город за рекой и рощу, засыпанную снегом.

Семен внимательно следит за реакцией Прохора. Ее нет. Глянув мельком, тот садится лицом к Семену, спиной к окну и складывает руки на коленях.

— Тебя это не волнует, да? — Семен кивает за окно.

— Не понимаю. Что там должно вызвать реакцию?

— Но ведь это красиво?

— Красота природы не функциональна.

Семен вздыхает и достает из бара бутылку спирта. Ставит на стол два бокала.

— Выпьем! Будто мы друзья! — Прохор растягивает в улыбке губы, а глаза остаются прежними — две стеклянных пуговицы.

— Ты знаешь, кто я? — спрашивает Семен угрюмо.

— Ты — Семен.

— А до того? Вот кем был ты пока не стал Прохором?

— Я всегда был Прохором, но я понял, о чем ты говоришь. Ты не всегда был Семеном, ты — выхолощенная душа, как и я. Тебя перелили в сущность из живого света.

— Верно. Иногда я думаю, что у меня могли остаться чувства.

— Нет. Тебя очистили от этого.

— Но мне нравится спирт!

— Он согревает лучше всего. Все его любят у нас.

— И девушки.

— И они согревают тоже.

Семен поднимает бокал и пьет. Прохор следует его примеру.

— В прошлую встречу ты предостерег меня от увлечений людьми. Почему? Из-за старого Прохора, или из-за меня самого? Ты нашел во мне опасные признаки?

— Ты сам ничем не заслужил порицаний. А на старом Прохоре пятно и оно будет с ним вечно. Я говорил из-за него. «Ибо слабые увлекают в бездну легкостью пути».

— Но что заставило тебя думать об этом? — спрашивает Прохор и наливает еще по бокалу.