Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Детка, проснись, детективы хотят поговорить с тобой, – говорил Элиот, потряхивая меня за плечо и пробуждая от сна. Едва открыв глаза, я тут же почувствовала себя дерьмом. Все воспоминания о том, что случилось накануне, обрушились на меня сплошным потоком, и меня затрясло от тревоги.

– Какого черта? Я уже разговаривала с детективами, когда они приходили вчера, – проворчала я из-под одеяла. Я чувствовала, что мои волосы мокры от пота, в животе бурчало. Я не прикасалась к «колесам» с тех пор, как вчера уехали полицейские.

– Пожалуйста, тебе нужно встать и одеться. У них просто есть еще пара вопросов, – сказал он.

Я почувствовала, как из глубин моей души поднимается гнев. Внезапно мне стало жарко от ярости.

– Вот проклятье! Что происходит? – рыкнула я, сбрасывая с себя одеяло пинками и подбегая к шкафу. – Зачем понадобилось снова меня допрашивать? Я уже рассказала им все, что знала, – пробормотала я, срывая с вешалки блузу и сердито натягивая ее через голову.

Что-то было не так. Он мне не ответил.

Все воспоминания о том, что случилось накануне, обрушились на меня сплошным потоком, и меня затрясло от тревоги.

– Алё! Я с тобой разговариваю, нет? Через четыре часа я должна быть на работе, а я всю ночь глаз не сомкнула; было бы неплохо предупредить, что они собираются приехать. Почему ты так странно себя ведешь? – спрашивала я, натягивая на бедра брюки.

Элиот не проронил ни слова. Я увидела, как по его щеке скатилась единственная слеза, и замерла.

Меня окатила волна паники.

– Ты плачешь? – прошептала я, подступая к нему. Он поднял руки, прося меня не приближаться. – Какого черта, Элиот? – спросила я. – Почему ты не реагируешь на меня… – распахнувшаяся дверь спальни оборвала меня на полуслове. В проеме внезапно возник мужчина, одной рукой предъявляя значок, держа другую на рукояти пистолета.

– Мне нужно, чтобы вы вышли в гостиную, мисс Джонсон. Сейчас же, – сказал он, держа дверь открытой и отступая в сторону, чтобы дать мне пройти. Что за чертовщина? Почему этот мужик так со мной разговаривает?

Я посмотрела на Элиота. Он уставился в пол, избегая моего взгляда. Когда я вышла из спальни в гостиную, ко мне кинулся Тейтум, виляя хвостиком. Элиот перехватил щенка. Я потрясенно смотрела, как он взял песика на руки, унес в спальню и закрыл за собой дверь. Почему он оставил меня здесь наедине с этим человеком?

Повернувшись к полицейскому лицом, я заметила, что в моем доме присутствуют еще пятеро помощников шерифа. Двое были в форме, другие трое в обычной одежде, с пистолетами и значками, прикрепленными к ремням.

– Я – детектив Каллин. Я хотел бы задать вам несколько вопросов и, если вы не против, предпочел бы сделать это на веранде. Сегодня прекрасная погода, мы можем просто немного поговорить.

– Э-э… да, ладно. Хорошее предложение, – сказала я и улыбнулась им. Каждому. Я чувствовала, что что-то не так, но мне в любом случае нужно было казаться настолько нормальной и беззаботной, насколько возможно. Это было бы намного легче сделать, если бы я утром вмазалась таблеткой, но что-то подсказывало мне, что эти парни не станут ждать, пока я быстренько сбегаю в ванную.

Когда мы направились к входной двери, я бросила взгляд в окно и поняла, что по обеим сторонам нашей улицы выстроились патрульные машины.

Как только я ступила на веранду, мир словно затормозил, и все дальнейшее происходило в замедленном движении.

Краем глаза я заметила мужчину, стоявшего сбоку от входной двери, и в ту же секунду он метнулся ко мне, схватил за руки и завел их за спину.

Я почувствовала, как тяжелые металлические браслеты охватили мои запястья и, щелкнув, туго сжали их.

Я открыла было рот, но из него не вылетело ни слова.

– Мисс Джонсон, вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание. Все сказанное может быть и будет использовано против вас в суде.

46

Я видела знакомые глаза в зеркале заднего обзора. Они принадлежали Гуннару, другу Элиота, с которым я познакомилась давно, на той вечеринке-сюрпризе, которую он устроил для меня.

Эти некогда дружелюбные глаза теперь смотрели прямо перед собой; они были холодными и гневными, совершенно не такими, какими я видела их в первый раз. Мы с Гуннаром не обменялись ни единым словом с тех пор, как меня пихнули на заднее сиденье этой полицейской машины, и я не винила его за то, что он меня игнорировал. В конце концов, что он мог сказать? «Тебе там не жарко, ты, бессердечная сука?»

Я смотрела в окно, до сих пор в шоке от утренних событий.

Сердце забилось чаще, когда мы припарковались перед полицейским участком. Я уже бывала здесь, много раз. Однако еще ни разу – вот так, в наручниках.

Припарковав машину, Гуннар вышел. Я проследила за ним глазами и поняла, что он подходит с другой стороны, чтобы высадить меня.

– Пожалуйста, выйдите из машины, мэм, – сказал он, распахивая заднюю дверцу.