Читай по губам (ЛП)

Теперь Ариэль смотрит на меня. Интересно, ищет ли она правду на моем лице, или, может, просто продумывает девяносто девять способов убить меня. Ее глаза — непроницаемая смесь замешательства и обиды, и это непохоже на тот взгляд, которым она награждала меня на занятиях по актерскому мастерству. На секунду я ловлю себя на мысли, что на самом деле это Клейтон бросил ее. Я никогда не видела этой ее другой стороны до текущего момента.

Меньше русалки. Больше морской ведьмы.

Ариэль, наконец, приоткрывает губы, хотя ей требуется несколько секунд, чтобы произнести хоть какие-то слова.

— Я не доверяю лжецам. Я не люблю их. Клейтон. Ты. Вы созданы друг для друга, парочка лжецов.

— Мы все лжецы, — говорит Виктория, закатив глаза. — Или ты не слышала песню Деззи? Я лгунья. Ты лгунья. Да, давай устроим большую вечеринку лжецов и, черт возьми, покончим с этим. — Она делает два шага к Ариэль. — Это гримерная комната. Которая принадлежит актерскому составу. Учитывая, что ты не являешься его частью, я предлагаю тебе пойти на собственную не-для-актерского-состава вечеринку и… покончить… с этим.

Ариэль вздергивает подбородок, слишком гордая, чтобы показать, насколько глубоко ее ранят слова Виктории, и выходит из гримерки. Остальные начинают перешептываться, где-то даже слышны смешки.

Я поднимаюсь со стула и даже не замечаю этого. Оказываюсь прижатой спиной к стойке с косметикой, и чувствую на себе десятки глаз. Понятия не имею, как должна относиться к происходящему.

Затем Марси, которая играет роль Ребекки Гиббс, наклоняет голову и с любопытством спрашивает:

— Так кто твои родители?

Я сглатываю, глядя на нее. Остальные в гримерке, кажется, тоже ждут моего ответа. Ну что ж, покончим с этим.

— Моя мать — Вайнона Лебо.

Я даже не успеваю произнести имя отца, как три девочки ахают от удивления.

— Ты имеешь в виду Вайнону Лебо, которая была первой, кто сыграл «Явных» за пределами Бродвея?

— О, Боже мой. Она играла в мюзикле «Волосы» на Бродвее. И в «Лаке для волос» тоже.

— «Чикаго», — выкрикивает кто-то другой.

— Она дважды подряд выигрывала премию Тони! (Примеч.: Премия Антуанетты Перри за заслуги в театральной сфере, аналог кинематографического «Оскара»).

— Подожди, подожди. Эта Лебо?

— Срань господня. Ты же театральная особа.

— Она театральная особа.

— Могу я с ней встретиться? О, пожалуйста, помоги мне получить ее автограф!

Скандал быстро перерастает в волну радостного смеха и возбуждения, когда мои коллеги начинают делиться между собой какими-то историями, подкрепленными новостями.

И над всем этим шумом и весельем я пытаюсь взглядом отыскать Викторию.

Я отхожу от стойки с косметикой, двигаясь в ее сторону. Она понимающе ухмыляется мне, пока я гадаю, как, черт возьми, произошел этот внезапный поворот.

Так, у меня есть рот, который я могу использовать.

— Почему ты заступилась за меня? — спрашиваю я.

Вся злость, которая жила в глазах Виктории, исчезает, и внезапно она становится тем забавным человеком, которого я встретила в коридоре общежития месяц назад.

— Я была несправедлива к тебе, — тихо бормочет она, но я слышу ее сквозь шум. — Ты хотела жить здесь, среди простых людей. Я поняла. Полностью поняла. И я была ужасна, используя это против тебя. — Она вздыхает. — У нас лучше получалось быть друзьями, чем врагами. Читать сценарии до трех часов утра с Хлоей не так весело.

Я чувствую, как мое сердце переполняется радостью. Думаю, после всего, что произошло в последнее время, мне было необходимо услышать эти слова.

— Ты просто хочешь получить автограф моей мамы, не так ли?

Виктория смотрит налево, направо, затем наклоняется и шепчет:

— Я чертовски хочу этого.

Глава 24

Клейтон

Щурясь сквозь стекло осветительной кабины, я пытаюсь разглядеть, что за чертовщина происходит в первых рядах. Я ничего не могу разобрать, поэтому решаю забить на это. На самом деле, мне плевать на все до того момента, когда Деззи выйдет на сцену и осветит мой гребаный мир.

Мне плевать, что не могу получить ее. Меня не волнует, что все пошло не по плану. Просто она сосредоточена на своей мечте, счастлива и живет так, как хочет.

Независимо от того, включает ли эта мечта меня или нет.

Похлопывание по плечу почти до смерти пугает меня. Я поворачиваюсь на стуле и вижу Дика, который стоит с возбужденным выражением на лице. Он быстро говорит несколько слов, которые я не успеваю уловить. Я приподнимаю подбородок и хмурю брови.

— Вай-но-на Ле-бо, — произносит он, чеканя каждый слог. — Она… здесь. Вестибюль… превратился… в гребаный… сумасшедший… дом.

Я моргаю. Родители Деззи?

Дик внезапно хлопает меня по спине, потом что-то печатает на своем телефоне и показывает мне экран:

Ты же понимаешь, кем является отец Деззи, не так ли?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Конечно, я понимаю.