Читай знаки

Никола осторожно спустилась вниз. От кромешной темноты болели глаза, но спустя несколько минут, хорошенько проморгавшись она смогла различить силуэт шнурка, дернув за который в подвале включился свет. Увидев перед собой шкаф с непригодными церковными принадлежностями, среди которых была керосиновая лампа и совершенно случайно коробок спичек, Никола хмыкнула от удовольствия. Священники до противного последовательны. Столько веков прошло, а здесь все как и прежде.

Девушка зажгла лампу и поднажав сбоку отодвинула шкаф, высвободив потайную дверь. Свет от огня слабо освещал тоннель. Сырые камни на стенах под воздействием времени поросли грибком. Где-то впереди капля за каплей монотонно стекали подпочвенные воды, и эхом отбивались от стен, из-за чего место казалось еще более мрачным и зловещим. По коже пробежали мурашки, и Никола прибавила шагу.

Чуть вглубь тоннеля, слева была дверь в келью священника. Увидев ее Никола тут же ускорилась и открыла эту дверь. Келья выглядела куда приличней самого тоннеля, и гораздо приятней чем в шестнадцатом веке. Она была достаточно обжита. Побеленные стены, вымощенное ложе, и тот самый тайник, где священники прятали все самое сокровенное. Никола приоткрыла деревянную дверцу и замерла. Все те реликвии, что недавно небрежным насыпом лежали в церкви, теперь были аккуратно сложенные и бережливо хранились вдали от лишних глаз. Подсвечники, лампадки, средневековый кадило, и ящик с портретами и фото.

Худые пальцы покрылись липким потом. Груз воспоминаний наседал на Николу, заставляя плясать поджилки. Времени было в обрез. Дыхание сбивалось с ритма, и картинка перед глазами мутнела. Она быстро пролистала все бумаги, не заботясь их об ветхости, но так и не нашла того что искала. Пролистала еще раз, и снова безрезультатно. Портреты и фото в ящике хранили историю последних нескольких столетий, и ни одной реликвии родом из шестнадцатого века. Выругавшись себе под нос, Никола со всей силы ударила ящик, да так, что содержимое во все стороны разлетелось.

Вместо полноценного обеда Ава довольствовалась яблоком. Сохранив полчаса времени, девушка стояла под дверью домика священника переминая пальцы, то сжимая, то разжимая кулаки. Открыв дверь, она ожидала увидеть Николу, перекинуться с ней парочкой слов, странно ведь избегать друг друга весь день. Но в то же время, с каждым днем все сложнее было изображать дружелюбие. Ава осторожно потянула за ручку двери, бесшумно зашла и была удивлена увидеть скучающее платье без мастерицы.

Где же она? Никола не пошла с остальными на обед, да и чтобы она выходила из домика священника Ава не видела. Оглядевшись по сторонам, Ава удостоверилась что подруги нет. Это показалось странным. Поддавшись интересу, Ава подошла к столу и потянулась к синему бархату. Изделие уже походило на платье. Аккуратные стежки вырисовывали утончённый силуэт. Она жадно разглядывала каждую иголку оценивая объем проделанной работы и вложенный в нее кропотливый труд.

Вдруг что-то внутри защемило. Представив, что же будет если стежки совершенно случайно вдруг разойдутся, повредив при этом ткань, под кожей разлилось щекотное жжение. Несколько дней работы коту под хвост! Испорченный бархат. Провал такого ответственного задания, а ведь праздник уже на носу. Позор Николе. Ах, Тоня будет в гневе… Она таких чертей задаст племяннице, что всеобщее порицание покажется Николе сладким пряником. Невольно рука Авы сама потянулась к изделию.

Откровенно испортить платье слишком глупо. Это привлечет внимание и что хуже – оправдает Николу, а раз так, то к чему тогда все? Нет… здесь нужно действовать хитро, а не просто поддаться импульсу. Пусть Аве и хотелось схватить мягкий бархат и трепать его до тех пор, пока он не разлетится на клочья, но здесь нужно продумать два шага наперед. Щекотное чувство чесалось в груди. Ава окинула взглядом комнату, открытое окно, нагроможденность всего, и вдруг в ее голове зародился план.

А дальше, затуманенный ненавистью разум отключился и руки сами делали свое дело. Она настежь открыла окно и со всей силы ударила кулаком по полке с художественными принадлежностями. Баночки с чернилами и красками упали на стол, прямо на платье, а вслед за ними не устоял и ацетон. Цветные кляксы слились в единое бурое пятно, растекаясь и впитываясь в мягкую ткань, а ацетон на глазах выжигал до бела синий бархат. Воздух наполнился запахом краски.

Полюбовавшись мгновение содеянным, Ава бесшумно вышла и закрыла за собой дверь. Сердце колотилось как сумасшедшее, в висках шумела кровь и сотни мыслей «что теперь будет…» гудели как рой в голове. Но сладость мести на корне языка с лихвой оправдывала действие. Впервые Ава не могла сдерживать переполнявшие ее чувства. Улыбка рассекала милое личико, а из горла вырывались короткие смешки, напоминающие хлюпанья. Как ни в чем не бывало, она шагала по траве в сторону церкви.