Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Затем Фрейд блестяще описывает, каким образом маленький мальчик создал себе пугающую картину как взрослой, так и своей собственной сексуальности, воспринимая ее через кривое зеркало детской сексуальной теории, окрашенной анальным эротизмом.

Во-первых, пациент вспоминал о своем страхе заразиться дизентерией, когда он был ребенком, поскольку в его испражнениях иногда находили кровь. Фрейд интерпретировал этот страх как выражение желания идентифицироваться со своей матерью, устанавливая равенство между кровью в испражнениях и менструальным кровотечением. Последовательность ассоциаций привела пациента к установлению нового сближения между особой позой женщины в первичной сцене и интенсивностью анальной эротической фиксации, которая выражалась посредством нарушений деятельности кишечника: «Орган, через который могла выразиться эта идентификация с женщиной, пассивная гомосексуальная установка по отношению к мужчине, был анальной зоной, – интерпретирует Фрейд. – Нарушения функций этой зоны приобрели тогда значение женственных нежных влечений и сохраняли это значение во время последующей нервной болезни» (р. 383 [75]).

Во-вторых, Фрейд замечает, что в представлении пациента женщина претерпела кастрацию и что функция вагины стала эквивалентна в его воображении функции кишечника. Другими словами, ребенок создал концепцию первичной сцены, основанную преимущественно на «теории клоаки» (р. 384 [76]), поскольку не мог иметь достаточных знаний о различии полов и о роли генитальной сексуальности женщины. Идея, будто женщина подверглась кастрации, усилила страх кастрации маленького мальчика по отношению к его собственному пенису, что, в свою очередь, усилило его идентификацию с женщиной и его пассивную женственную позицию по отношению к мужчине. Тогда гомосексуальная наклонность подверглась вытеснению, но вновь возникла в другой форме, в форме сильно эротизированных кишечных нарушений: «Отвергнутая актом вытеснения женственная установка по отношению к мужчине нашла, так сказать, убежище в кишечной симптоматике и проявилась в поносах, запорах и болях в кишечнике, которые были так часты в детском возрасте» (р. 385 [77]).

Наконец Фрейд совершает следующий шаг и устанавливает тождество между продукцией кишечника, подарком и ребенком. Предусмотрительно пояснив, что «пациент согласился с этим выводом о реконструированной мною сцене» (р. 385 [77]). Фрейд постулирует, что во время первичной сцены полуторагодовалый ребенок был охвачен возбуждением и, должно быть, прервал утехи родителей испражнением, которое могло мотивировать его крик. Это испражнение было не только знаком агрессии по отношению к родительской паре, но могло иметь также смысл подарка и даже ребенка, подаренного отцу, – в разговорной речи ребенка часто называют подарком. Наконец, отделение кала могло быть также сочтено прототипом кастрации, добавляет Фрейд, т. е. цены за обретение любви отца: эта фантазия напоминает бред президента Шребера, соглашавшегося на кастрацию, чтобы стать женой Бога Отца.

Рассказав многое о бессознательных гомосексуальных наклонностях пациента, Фрейд завершает главу, подчеркивая его сопутствующие гетеросексуальные наклонности. Он показывает, что в конце концов угроза кастрации исходит от отца и что она становится одновременно источником бессознательной враждебности по отношению к нему, вплоть до желания его смерти и чувства вины, связанного с нежностью, которую ребенок испытывает к отцу. По мнению Фрейда, этот путь, пройденный мальчиком, – не что иное, как путь позитивного эдипова комплекса, которым следует любой невротик.

• Одна сцена соблазнения может скрывать другую