Читаем Читанка для Мануеля полностью

ЗРЕШТОЮ ВІН ЗАКЛИКАВ СТУДЕНТІВ СПРИЯТИ ІДЕОЛОГІЧНОМУ ЗМІЦНЕННЮ УНІВЕРСИТЕТУ, ПОРАДИВ БУТИ ДУЖЕ УВАЖНИМИ ПІД ЧАС ВИБОРІВ ЧЛЕНІВ СПІЛКИ УНІВЕРСИТЕТСЬКИХ СТУДЕНТІВ, А ТАКОЖ ЧЛЕНІВ ОРГАНІЗАЦІЙ МОЛОДІ, СТВОРЕНИХ КОМУНІСТИЧНОЮ ПАРТІЄЮ. +ВИ ПОВИННІ СТЕРЕГТИСЯ КАР'ЄРИСТІВ І ОПОРТУНІСТІВ, ЯКІ ІНКОЛИ ВДАЮТЬ РЕВОЛЮЦІОНЕРІВ, УМІЙТЕ РОЗПІЗНАВАТИ ЇХ, ЗАВЖДИ ОБИРАЙТЕ НАЙКРАЩИХ, ТИХ, ХТО НЕ ПОРЕТЕНДУЄ НА ПОСАДИ, ХТО НЕ ДУМАЄ ПРО СЕБЕ І ГОТОВИЙ ВІДДАТИ ВСЕ ЗАДЛЯ ІНШИХ+.

НЕВДОВЗІ ПО ТОМУ, ПІСЛЯ ТРЬОХ ГОДИН РОЗМОВИ І ДЕСЯТКІВ ЗАПИТАНЬ ФІДЕЛЬ КАСТРО ЗНОВУ СІВ ДО СВОГО МАЛЕНЬКОГО АВТОМОБІЛЯ І ВІД'ЇХАВ НЕ МЕНШ ШВИДКО, НІЖ ПРИЇХАВ, ЗАПРОСИВШИ КІЛЬКОХ СТУДЕНТСЬКИХ КЕРІВНИКІВ І ДАЛІ ДИСКУТУВАТИ З НИМ. +Я НЕ ЗААРЕШТУЮ ЇХ І ПОВЕРНУ ЇХ ДУЖЕ ШВИДКО+, СКАЗАВ НАПРИКІНЦІ ГІСТЬ.

ТЛМ / МП10.55GMT

* * *

— Чому ти принижуєш мене? — запитувала Франсина, коли опівночі ми йшли по бульвару вгору впереміш із непевними гуртами людей, що поверталися додому, купками співрозмовників на кожному розі, алжирськими та іспанськими люмпенами, місцевими сутенерами, пропозиціями в сутіні дверей, cochon[136] кіно, пригодами, запахом картоплі-фрі, посмаженій на прогірклій олії, музикою барів, ох, дівчинко, як пояснити тобі, що тут не це, не так, дарма що ти мала слушність, бо маєш її й тепер, на це не поширюється логіка, і саме тому є дві протилежні причини, які, кажу тобі, не викрешуть іскри, поглянь на цю стару, що збирає недопалки і проказує бозна-колишній проклін злидарів, своєрідний підсумок на краю світу для привілейованих свідків, якими, звичайно, є ти і я, бо ані Ланса дель Васто[137], ані мадам Пучулу Гандара не з’являться тут і не дивитимуться як на найкращий західний підсумок 1960-х років на цю брудну руку, яка збирає недопалки, щоб скрутити собі вранці першу цигарку.

— Це все я знаю, — відказала Франсина, — знаю аж занадто добре, немає потреби вдавати заяложеного святого, щоб помітити купу неминучих покидьків.

— Ти висловилась, дівчинко, все гаразд у твоїй промові, але наприкінці ти бовкнула слівце, не менш неминуче у твоєму Weltanschauung[138], для твого світу і для мого, такі речі, звичайно, завжди неминучі, але ти помиляєшся, зважай на того негра, він от-от виблює на тротуар, і тому, бачиш, саме тому я й потребую тебе цієї ночі, ми з тобою стоїмо по один бік бар’єра, але ти всупереч власній волі плюєш мені в обличчя і навіть не знаєш про це. Слухай, якщо в мені лишилася бодай дрібка гідності, я повинен піти і лягти отам, щоб той п’яний негр обблював мене, але, коли знаєш напам’ять теми всіх квінтетів Моцарта, ти розумієш, що це річ неможлива, яке паскудство, and yet and yet and yet[139].

— Ти теж… ми теж п’яні, — поправилася Франсина. — Ходімо додому, Андресе. Вже знаю, ти глянеш на мене скрива і скажеш: ну, ясно, запариш мені трави і вкладеш у ліжко. Обіцяю, що цього не робитиму, але ходімо звідси, я більше не можу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза