Читемо: Поэзия убийства

— Хорошо. Не скажу. Пока не скажу. Так что насчет оплаты за прочтение книги?

— Никакой, — выдавил из себя труп. — Пусть читает, и катитесь отсюда, к своим чертям в ад.

— Так тогда может и читать не стоит?

— Это билет. Одна поездка — одна книга. Одна история. Иначе лифт не поедет.

— Вот оно что, — протянул Дем. — А ты, значит, паразит. Ты требуешь плату за поездку на лифте, хотя он сам определяет, кому и что предначертано прочесть.

— Нет, нет, — запротестовал труп. — Скорее, я скромный кондуктор. Я лишь беру небольшую плату за посредничество, так сказать.

— Где книга, Тварь?

— О, заторопился, — в сипении трупа вновь промелькнула ухмылка. — Ты не торопись. Времени здесь все равно нет. А книжка в кармане моей куртки лежит. Можешь достать ее, ангел. Если тебе не противно обыскивать мертвых.

Он засмеялся.

— Впрочем, чего это я? Ты, повидавший столько битв и полей брани, обобрал не один десяток своих мертвых собратьев, не так ли?

***

Это оказалась не книга. Тонкая школьная тетрадь, в клетку, с зеленой дешевой обложкой и плохой бумагой. Она была старой, мятой и пахнущей мертвецом.

Дем достал ее из кармана повешенного, и передал мне. Труп с интересом следил за мной, покачиваясь на проволоке.

Первая страница обложки гласила: ТЕТРАДЬ для работ по поэзии убийства, ученика 9а класса средней школы № 3.

Имя ученика было выведено строчными буквами, заботливо и аккуратно: ЧИТЕМО.

Я пролистал её, заполненную мелким, но аккуратным разборчивым почерком. Двенадцать страниц странного сочинения. Сочинения на тему поэзии убийства.

Для чего ЭТО читать ребенку?

Я вопросительно посмотрел на Демьена.

Тот кивнул, как-то обреченно. А труп вновь захихикал, и в его животе снова забурлили газы.

Я открыл тетрадь.

***

5 сентября.

Я тих, скромен и застенчив. Я хорошо учусь — потому что верю в необходимость учёбы. Её декларируют нам учителя. Правда, сами они почему-то считают всех детей бездарными, а себя неудачниками. Их слова отдают фальшью, но я им верю. Потому что я тихий, скромный и застенчивый. Разве могут учителя говорить неправду?

29 сентября.

Сегодня нас спрашивали, кем мы хотим стать, когда вырастем. Ленка, моя соседка по парте, хочет стать бухгалтером. В конце урока её почему-то поставили двойку.

А я хочу стать врачом! Я буду сидеть в белом халате, в чистом-чистом кабинете, и лечить других детей!

Мне поставили пятерку.

3 октября.

Решил, что прочитаю все книжки по медицине. Иначе как мне стать хорошим врачом?

7 октября.

Сегодня я понял, что нас — меня и моих одноклассников — на самом деле никто не любит. Это больно и унизительно. Учителям все равно, стану ли я врачом, и станет ли Ленка бухгалтером. Их слова только слова.

Когда они говорят, они выдыхают яд. Как старухи из древних сказок.

15 октября.

Я стал врачом! Надеюсь, я больше никогда не увижу своих учителей из школы.

Почему-то скучаю по Ленке. Интересно, она стала бухгалтером?

18 октября.

Пытаюсь верить в пациентов и заботиться о них. Но им наплевать на меня так же, как и учителям в школе. Они считают меня прибором в белом халате, удовлетворяющим их потребности в текущем ремонте. Как бы хорошо я не лечил их, они относятся ко мне плохо. Не потому, что я дрянной врач. А потому что они в принципе плохо относятся ко всем приборам в белых халатах.

25 октября.

Сегодня на моих глазах убили человека. Я шёл по улице, когда между двумя мужчинами, случайно толкнувшими друг друга, завязалась ссора, перетёкшая в вялотекущую драку. В конце концов, один из них налетел на уличный лоток, опрокинув его в лужу. Стоявший рядом с лотком меняла, здоровенный детина, схватил толкнувшего за одежду, оторвал от земли и с силой бросил вниз, в канаву.

Я слышал, как хрустнула его шея.

Вокруг столпились люди. Они громко осуждали ссору и ахали, видя смерть.

А я не почувствовал ничего.

25 октября (продолжение).

Дома, вечером, в тесной и душной комнате старого общежития, я вдруг ощутил любопытство. Острое, зудящее. Будто почти нашел то, что искал всю жизнь.

Моя голова трещит от мыслей. Увиденное днем встало передо мной яркой картиной, взбудоражило мозг.

Убить так легко.

В свою смерть люди не верят, и часто умирают, так и не поверив. Я знаю это, ведь я врач. Знаю, но до сих пор не мог понять, осознать этого чувства неверия, неприятия собственной смерти.

26 октября.

Картина вчерашней смерти расставила в моей жизни все на свои места. Я обрел знание и понимание. Я чувствую, осознаю суть мира, его жизни. Впервые я вправду ощущаю, как стал ближе к Богу. Не той личности, которую преподносят нам в Библии, а к истинному Богу — к совокупности жизненных циклов и правил бытия.

Еще я понял и другое: теперь я сам могу стать Творцом. Не в смысле Богом, он был и остается один, а именно Творцом.

27 октября.

Утром я записался в армию, подписав годовой контракт. Я много думал о случившемся, о той самой смерти прохожего. Думаю, мне нужно лучше прочувствовать смерть, как конец бытия. Попробовать ее на вкус.

18 ноября.