Чюрлёнис

В феврале 1906 года Дягилев организовал выставку «Мира искусства», где были представлены лучшие образцы «нового искусства». Появились имена: Врубель, Борисов-Мусатов, Кузнецов, Сапунов, Сарьян. Но после 1904 года объединение фактически прекратило свое существование. Большинство членов «Мира искусства» вошли в Союз русских художников, все они продолжали оставаться выдающимися и как самостоятельные единицы.

Есть такие определения направлений в живописи: академизм – преклоняться, реализм – любоваться, модернизм – думать.

Начало модернизма следует отнести к концу XIX века. Затем, к 1908–1912 годам, появляются, проявляются и «заявляются» кубизм, футуризм, абстракционизм и другие авангардные течения, стили. Все это привлекало Чюрлёниса, и можно было бы сказать, вселяло надежды на признание его как одного «из». Если бы не следующие обстоятельства. Во-первых, Чюрлёнис, если разобраться, опередил всех. Он – первопроходец, он – Колумб. Он уже был «до». Во-вторых, его творчество не вписывалось ни в одно из этих направлений. Как определить его направление?

В одной из статей литературный критик Валерьян Чудовский неожиданно заявляет: «Чурлянис реалист. Это утверждение может показаться странным. Но останется странным оно для тех только, кто реализмом считает фотографию природы».

Примером может служить цикл «Зима», который некоторые теоретики живописи желали представить как начало абстракционизма. Но ведь мы видим оголенный куст после ледяного дождя или узоры на оконном стекле. А может быть, стиль Чюрлёниса – это «философский символическо-фантастический романтизм? Да и вообще надо ли присваивать какие-либо «измы» творчеству Чюрлёниса? Он один такой, у него нет предшественников и нет последователей.

Уже в октябре Чюрлёнис вновь засобирался в Петербург. У него есть рекомендательное письмо художника Льва Антокольского Мстиславу Добужинскому. Добужинский – уроженец Литвы, его работы выставлялись в Вильне. Чюрлёнис мог их видеть и знать Добужинского – как художника.

Антокольский – человек, рекомендация которого для Добужинского не простая любезность.

Лев (Лейба, Леон) Антокольский – уроженец Вильны, окончил Виленскую школу рисования. В Императорской Академии художеств учился в мастерской у Ильи Репина. Вернулся в Вильну. Преподавал рисование в школах, руководил классами рисования в Русском художественно-промышленном обществе в Санкт-Петербурге. Стал одним из организаторов Виленского художественного общества и членом правления.

«Страшно натаскался в поисках жилья»

Петербург Чюрлёниса встретил непривычной ему суетой большого города и промозглой осенней погодой – в конце первой декады месяца температура колебалась от 5 до 8 градусов по Цельсию. Приезд Чюрлёниса в Санкт-Петербург осенью 1908 года был окрашен в иные тона по сравнению с его первым визитом в августе. На сей раз его ждали.

Дальше мы приведем три письма Чюрлёниса к Софии из Петербурга почти полностью. В письмах будут повторы (оправданные). Мы хотим, чтобы читатель понял состояние, переживания, тяжесть расставания с невестой, стремления Чюрлёниса.

Первое письмо к Софии – от 11 октября 1908 года:

«Зося, Зосенька, единственная – сердечная, дорогая моя, – так хочу отдохнуть, поговорить с Тобой («Тобой» – с большой буквы. – Ю. Ш., В. Ж.). Должен ли я все с самого начала рассказывать? Это скучно, и я не умею, но потерпи немного».

Ниже: «…мне было очень грустно и долго думал о Зосе, своей жене, той светлой, чудесной, к которой прижимался, всю гладил, ласкал и целовал белые пятки. Зосечка, моя единственная…»

И еще: «Боюсь быть назойливым, Зосенька – единственная моя, посмотри на меня и не сердись, дай мне свои ладони, такие белые, хорошие и любимые».

В том же письме от 11 октября Чюрлёнис пишет, что в первый день пребывания в Петербурге он сходил на выставку. Названия выставки нет – указано только место ее проведения: «Пассаж». Оценку экспозиции он дает следующую: «HORRENDUM» (именно так – заглавными буквами), что в переводе с латыни значит «ужасно».

«Помнишь Первую польскую выставку? – спрашивает он свою Зосю. – Ну, так это что-то похожее».

В 1908 году в Петербурге жил Станислав Твардовский с родителями. Чюрлёнис знал его по Варшаве.

«Замечательный мальчик, сердечный. Затащил к себе на обед. Приятные родители».

«Потом был у Битаута (так в оригинале. – Ю. Ш., В. Ж.), т. е. у Зикара (так в оригинале. – Ю. Ш., В. Ж.)».

Знакомый Чюрлёниса по виленским художественным выставкам скульптор Йозас Зикарас в то время жил у Станислава Битаутаса, начинающего правоведа – тот только окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета.

«Хотел увидеть, кто это такой, этот Битаутас, т. к. помню, что ты рассказывала о нем. Осталось впечатление среднего адвоката или инженера, а внешность очень банальная».

Но Чюрлёнис доволен – у Битаутаса он познакомился с несколькими литовцами, «между ними с каким-то Люткявичюсом (кто такой Люткявичюс, не установлено. – Ю. Ш., В. Ж.) – симпатичным парнем, с которым, наверное, сблизимся».