Чокнутая будущая

Как глупое зеркало.

– Мне бы хотелось, – сказал Антон, – чтобы ты надела очередное неожиданное платье и затмила всех на сегодняшней вечеринке. Я никогда не могу угадать, какой ты мне встретишься в следующий раз. Сейчас, в сарафане и с косичкой, ты похожа на девочку.

– Девочку-самогонщицу, – хихикнула я. – Хорошо. Ладно.

– Правда пойдешь? – отчего-то удивился он.

– Пойду, раз тебе этого хочется.

Его улыбка никуда не исчезла – но глаза стали серьезными. Настороженными.

Что, опять? Я снова сделала что-то не то?

Почему с людьми так сложно? Никогда не знаешь, как правильно и неправильно.

Ты вроде как ведешь себя вежливо и прилично, а получаешь вот такие взгляды, будто начала тикать. «Внимание! Это Мирослава! И она вот-вот взорвется. Хорошо бы вам лечь на пол и прикрыть голову руками».

– Я не знаю, что ты там увидела и что себе вообразила, раз стала такой предупредительной, – фальшиво-беззаботно сказал Антон, – но со мной все просто отлично.

– Конечно.

Обязательно когда-нибудь будет.

Не очень скоро. Потому что поверх перевернутой дамы Пентаклей танком пройдусь и я.

Бедный Антон. Его ждут по-настоящему тяжелые времена. Куда там будничным пятеркам и десяткам. У нас-то сплошь великие арканы.

Нынешние токсичные со всех сторон отношения покажутся ему детской забавой.

И так мне снова нас стало жалко, его больше, себя меньше, что я едва не заревела.

Торопливо вскочила, отвернулась к самогонному аппарату, следя за капельками дистиллята.

Поправила без всякого смысла термометр.

– Это уже вторая перегонка. Продукт получится чистым, как слеза. Потом я буду настаивать его на орешках и ягодах. Хочешь попробовать? У меня огромные запасы выпивки.

– Я за рулем.

– Заберешь с собой. Подожди, я принесу.

– Оставь. В следующий раз приеду на такси, здесь все равно с парковками туго.

– Не приезжай, – вырвалось у меня. – Не надо.

– Мирослава…

Я услышала, что он отодвинул стул. Поднялся, наверное.

Не собирается же он подойти ко мне ближе?

Обнять со спины, обжечь дыханием ухо.

Волоски на руках встали дыбом, а позвоночник сковало холодом.

Я торопливо обернулась.

Антон подошел к раковине и принялся мыть пустую тарелку.

– Ты не слишком-то гостеприимна, – беззлобно заметил он. – Как можно так бессовестно давать от ворот поворот родственнику?

– Разве я похожа на человека, который любит родню? – буркнула я, переводя дыхание.

Получилось враждебно.

Антон поставил тарелку на сушилку.

– По крайней мере ты была достаточно добра, чтобы накормить голодного родственника. Было очень вкусно, спасибо.

Сама вежливость, вы только посмотрите на него.

Осталось забраться на табурет и провозгласить: «Спасибо нашим поварам за то, что вкусно варят нам».

– Это просто я надышалась парами алкоголя и потеряла бдительность… Ты приведешь ее на Алешин день рождения?

Он сразу понял, о ком я. Но сделал вид, что нет.

– Кого? – спросил равнодушно.

– Ту женщину, которая истрепала тебе все нервы.

– Понятия не имею, о ком ты говоришь.

– Разумеется, имеешь.

Антон закинул в рот ягоду малину.

– Что ж, спасибо за обед. Я, пожалуй, поеду.

– Почему ты не знакомишь ее с братом?

В меня как будто бес вселился.

В самом деле.

Он-то навещает Алешиных жен, когда ему вздумается.

А сам, а сам!

– Потому что не терплю конкуренции, – отрезал Антон, направляясь в коридор.

Я последовала за ним.

– Ты думаешь, она увидит Алешу и решит, что выбрала не того брата?

– Не хотелось бы выяснять это опытным путем.

– У тебя детские комплексы или что?

– Мирослава. – Он был вынужден остановиться, чтобы обуться.

Я находилась рядом, заглядывая ему в лицо. Он крутился, чтобы не дать мне такой возможности.

Странная возня между тапочками и ботинками, если хотите знать.

Запах самогонки.

Вкус карамельки во рту от моего имени на его губах.

Туалетная вода древесно-кожаного семейства.

Плотная ткань его лацканов под моими ладонями.

Поймала. Загнала в угол.

Смотрела близко-близко, глаза в глаза.

Такие… очень светлого серого цвета с темными прожилками.

– Мирослава. – Он смиренно стоял, не двигался. Губы иронично кривились. Мимические морщинки, будто живые, все время складывались в новый рисунок. – Я же знаю, какое произвожу впечатление и какое – Леха.

– Будет женщина, которая выберет тебя, а не Леху, – прошептала я едва слышно.

Он зажмурился, как от вспышки.

Я отступила.

Дышать было больно.

– У меня только один вопрос, – с трудом выговорила я, возвращаясь в ту реальность, в которой убегала от неприятностей, а не неслась им навстречу со скоростью взбесившегося паровоза. – Как объяснить мое внезапное выздоровление Алеше?

Антон засмеялся, по-прежнему не открывая глаз.

– Ты же врушка, соври что-нибудь.

Вы бы знали, как же мне хотелось поцеловать его в эту минуту.

Но бабушка меня воспитывала иначе.

Для разнообразия я сказала Алеше правду.

Что испугалась всех его бывших.

– Дурочка, – развеселился он, – ты моя любимая девочка, что ты вообразила себе! Но я рад, что ты здорова, и рад, что приедешь. Кстати, помнишь, что это костюмированная вечеринка? Придумаешь, что надеть?

Алеша питал слабость к маскарадам и переодеваниям.

– Придумаю. И зря ты гонял Антона ко мне с апельсинами.