Чокнутая будущая

– Научу, детонька, – легко согласилась Роза Наумовна, – будет Алеша у нас ходить еще краше прежнего.

Ну да.

Кому мне еще шить, как не мужу. Некому же больше.

– Что с ним случилось, что он вернулся таким расстроенным? – спросила небрежно.

Роза Наумовна на гастроли не ездила, но разве это могло ей помешать быть в курсе всего, что там происходило?

Она всплеснула руками.

– Ты не знаешь? В отзывах написали, что он слишком стар для дяди Вани. В интернете разразилась крупная дискуссия на эту тему, ужас просто. У Алеши даже сердце прихватило, ему Вешников валокордин капал.

– Стар для дяди Вани? – возмутилась я. – Они там с ума сошли, что ли? Персонажу Чехова сорок семь лет!

– Нынешние зрители избалованы красивыми молодыми артистами, – вздохнула Роза Наумовна. – Привыкли к кукольным сериальным лицам, вот Алеше и досталось на пустом месте.

– Как несправедливо! – От обиды я даже укололась.

Слизнула капельку крови, глубоко задумавшись.

Как взбодрить стареющего мужа, павшего в пропасть переживаний из-за своего возраста?

«Пойдем вечером на свидание, – написала в итоге, – я надену что-то крайне неприличное».

Маленькое черное платье, твой выход.

Ничто так не омолаживает мужчину, как жена на двадцать пять лет младше.

При желании я даже красоткой могу стать, верите?

Наряжалась для ресторана несколько нервно. Не каждый день изображаешь из себя легкомысленную кокетку.

Короткое открытое платье дополнила красными перчатками выше локтя и красными же сапогами по колено.

Сетка-чулки.

Нижнее белье.

Помада.

Тени.

Распущенные волосы.

Божечки.

Из зеркала на меня смотрела продажная женщина.

Кажется, перебор.

Но на сапоги и перчатки я грохнула столько денег, что могла бы на них купить новую газонокосилку.

Жалко же теперь прятать все это добро в бабушкиных сундуках.

С глубоким вздохом потянувшись за строгим темным плащом, принялась вызывать такси.

И только попробуй, Алешенька, не взбодриться.

Он ждал меня у входа в ресторан.

– Что это на тебя нашло? – спросил, с удовольствием оглядывая яркий макияж и броские серьги.

Нет, не перебор.

Алеша любил чрезмерность.

Да он сегодня сто пятьдесят фоток в соцсети выбросит, чтобы похвастаться и доказать всем сомневающимся, что еще ого-го.

– Скучно, – ответила я. – Осень. Надо же себя как-то развлекать.

В статусе замужней женщины есть определенные преимущества. Будучи одинокой, я бы никогда не появилась в общественном месте в таком неприличном виде. Но сейчас я была с мужем.

Кто упрекнет меня в бесстыдстве?

Мы вошли в зал, и тут с моими глазами случилось нечто странное: помещение было просторным, со множеством столиков, но мой взгляд, клянусь вам, словно стрелка компаса сам собой повернулся влево, и я встала столбом, разглядывая Антона и его перевернутую даму Пентаклей.

Это была она, никаких сомнений.

Вон какая лютая стервь, по лицу сразу понятно.

Блондинка в стиле Мэрилин. У Антона что, как его там, импринтинг? Запечатлился на своей кладбищенской вдовушке и теперь выбирает себе женщин одного типажа?

Да, с моей цыганско-молдаванской внешностью в его стандарты не втиснуться.

Я так пристально их разглядывала – парочка вроде ругалась, – что Алеша тоже проследил за моим взглядом и обрадовался.

– Тоха! С женщиной! Пошли знакомиться.

Я попыталась его остановить:

– Но у нас же свидание! И у них – свидание! Алеша, я не одета для встреч с родней.

– Да брось ты.

Никогда не пытайтесь остановить моего мужа, несущегося к семье. Стадо носорогов дрогнуло бы и расступилось перед ним.

Мы услышали только обрывок фразы.

– Да потому что я свободная женщина… – доказывала блондинка, и тут Антон увидел нас.

Не скривился, не поморщился и не нахмурился – опытный притворщик. Вежливо улыбнулся.

– Леха?

– Тоха!

– Старший брат, – очаровательно улыбаясь, представился Алеша спутнице Антона. – А это моя жена, Мирослава.

– Инна, – тягуче проговорила вдовья заменительница и протянула руку для поцелуя.

Фу-ты ну-ты, какие мы фифы.

На меня Инна поглядывала с благожелательным интересом.

Некоторые удивлялись – жена? Не дочь?

Но она, кажется, больше разглядывала цвет помады, а не считала разницу в возрасте.

– Мы упадем рядом с вами, не против? – тараторил Алеша. – Сто лет тебя не видел, Тох. Куда ты пропал? Мирослава, давай сюда свой плащ, я повешу.

Может, не надо?

Может, я в плаще посижу, как в привокзальной забегаловке?

Делать было нечего, кроме как сохранять лицо.

Я широко всем улыбнулась и повернулась к мужу спиной, позволяя ему снять с меня остатки гордости.

К Алеше задом, а к Антону передом, как избушка.

Его взгляд плавно опускался вниз, вместе со сползающей с плеч тканью.

Задержался там, где загорелая кожа соединялась с кружевом, проскочил затянутый черным трикотажем живот, достиг сапог.

И так же медленно начал подниматься вверх – по коленям, бедрам, по талии и груди.

Путешествие туда и обратно.

Ох!

Гордитесь мной немедленно: я устояла на каблуках.

Не рухнула подстреленной горлицей, и окровавленное перо не закружилось в воздухе.

Было бы красиво и трагично, но несколько неуместно.

– Мирослава, – нежно пропел Алеша, обняв меня, – да ты сегодня просто роковая женщина.