Чокнутая (СИ)

Без всякого сомнения, никогда Эрик не будет любить её так, как она любит его — с восторгом, почти обожествляя — до замирания сердца и красной пелены перед глазами. Как в тот день, когда она удержалась просто нечеловеческим усилием воли, чтобы не засадить нож в глаз Джеральда, который посмел изуродовать родное лицо. Это лицо Скай знала и любила давно, это было лицо её отца, их отца.

Три года назад, когда Бесстрашные прибыли в Искренность, чтобы расследовать пропажу сыворотки правды, Скай, увидев проносящегося мимо молодого Лидера, в первый момент просто застыла от изумления. Хорошо рассмотреть она не успела, но поняла, что где-то это лицо уже видела.

Домой Скай бежала на предельной скорости, не разбирая дороги. Вихрем влетев в кладовку, она лихорадочно расшвыривала коробки, папки, альбомы и книги, и искала, искала, искала… и нашла. Фотокарточка — старая, немного помятая, единственная, на которой была мама. Родители, совсем молодые — маме восемнадцать, отцу двадцать — стояли рядом. Мама очень красивая, а у отца такая открытая мальчишеская улыбка! На снимке он ещё без бороды, и сходство с Эриком ошеломило Скай.

Она сидела на полу, застыв, пытаясь осознать свалившуюся на неё информацию. Там её и нашёл отец.

Скай протянула ему фотографию:

— Почему вы не сказали мне? Почему в тот день, когда ты рассказал о себе и о маме, ты ничего не сказал мне об Эрике?

— Потому что для нас это не имеет никакого значения. Он не тот сын, которым родители гордятся, принцесса.

— Ты стыдишься его? Поэтому носишь бороду, чтобы никто не заметил, как вы похожи?

— Я не хочу иметь с ним ничего общего. И тебе не советую.

— Конечно, отец. — Скай не собиралась спорить. Пока не собиралась.

Скай часто размышляла — когда человек становится взрослым? С какого-то определённого возраста или знаменательного события? Вот, например, девушки. Когда их можно считать взрослыми — когда пришла первая менструация? или в день Выбора фракции? после первого секса? или когда успешно окончена инициация? после замужества? рождения первого ребёнка? Для себя Скай эту дату определила очень чётко — взрослой она стала в ту ночь.

Она так и не смогла уснуть, а наутро, выйдя на кухню хмурой, с покрасневшими опухшими глазами, сказала отцу:

— Я обдумала твои слова, папа, и хочу сказать, что ты неправ. Любить хороших людей очень просто, ведь они не доставляют никаких хлопот. Любой дурак сможет любить хорошего человека. А вот любить того, про кого знаешь, что он не очень хороший, может только семья, только свои. Ты сам мне говорил: «Что бы ты ни сделала, принцесса, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку». То есть для меня ты всегда оставлял возможность оступиться, почему же в такой возможности отказываешь Эрику?

— Даже если только половина из всего того, что о нём говорят, является правдой, он безнадёжен, доченька.

— А кто в этом виноват, отец? Вырасти хорошим человеком гораздо проще, если тебя любят. Если рядом те, кому ты дорог, кто ведёт и направляет тебя, пока ты сам ещё слишком мал, чтобы определить, что хорошо, а что плохо… Ты не представляешь, как давит, когда в школе изо дня в день тебе вбивают в голову, что семья это ничто, ты сам, твоя личность это ничто, что фракция выше семьи, её интересы главнее всего на свете… После этого я бегу домой, и бабушка обнимает меня, и успокаивает, и говорит, что я самая лучшая, самая любимая, что для вас нет никого дороже и никогда не будет… Даже когда я уйду в Бесстрашие, я всегда могу прийти к вам, и вы всегда будете мне рады, и если встанет выбор, то я всегда буду у вас на первом месте, потому что мы семья. Как ты думаешь, отец, кто-нибудь говорил такое Эрику? Почему ты не забрал его?! — Скай не замечала, что кричит, задыхается, давясь слезами. Она так хотела поговорить с отцом на равных, как взрослая, но под конец своей тирады просто разревелась словно бесхребетная Дружелюбная.

Отец обнял её и поцеловал в макушку.

— Мне некуда было забирать его, дочь. Официально я погиб вместе с твоей мамой. Я стал никем, скрываясь среди афракционеров. Тётя Маргарет воспитала Эрика, как смогла. Джейн и Саймону пришлось побороться, чтобы тебя оставили с ними в Искренности, а не передали тёте в родную фракцию.

— Ты когда-нибудь планировал сказать мне об Эрике?

— Да, родная. И сначала я даже был рад, когда он выбрал Бесстрашие, ведь тебя готовили туда же. Но он очень быстро проявил себя, в первый же год. Тогда я и отрастил бороду и уничтожил все свои фотографии… думал, что все…

— Хорошо, отец. Но если ты… если вы все против, то и ладно… значит, я одна буду любить его.

— Он растопчет тебя, Скай. Ему не нужны ни твоя любовь, ни твоё сердечко, ни ты сама… Он уничтожит тебя, как делает это со всем, к чему прикасается.

— Я так решила, отец. И хочу, чтобы вы с дедушкой знали, что с сегодняшнего дня вы не единственные любимые мужчины в моей жизни. Теперь вас трое.