Чокнутая (СИ)

— Ты чего, блять, лыбишься? Теперь Макс запретил тебе приходить на Совет, а мог бы в карцер на неделю посадить или выгнать из фракции. Пиздуй давай, тренируйся. Ты промахнулась и поранила её.

Скай улыбается, чуть прикрыв веки. Эрику не нравится её улыбка.

***

По десять-двенадцать часов в сутки Скай проводит в Яме и на полигоне. Она практически не спит, до икоты страшась своих снов. Иногда Уолли почти силой отправляет её в столовую или отдохнуть.

Лишённую голоса, Скай не берут ни в коллективные, ни в парные рейды. Она не может помогать с тренировками мобилизованных с полной отдачей, и её используют лишь в роли молчаливого живого тренажёра для отработки ударов. Отчёты для Эрика и занятия в Военной Академии отнимают у неё от силы пару часов в день. А ночи остаются свободными.

Больше всего Скай боится ночей — до липкого пота по всему телу и кислого, удушающего кома в горле — когда любимые серые глаза, мерцая серебристой ртутью, смотрят с ненавистью в чёрную пустоту, а родной голос разрывает ей грудную клетку: «Я пристрелю его, как бешеного пса». И Скай тошнит от ужаса. И она идёт в город.

Первый раз всё выходит случайно. Скай крадётся по ночным улицам, скрываясь и от чужих, и от своих, не в силах спать, думать, вспоминать, не в силах просто находиться в своей комнате. Чувство опасности притупляет боль, не даёт мыслям окончательно растоптать её разум. Эрик ни разу не заговорил с ней о произошедшем, не попытался извиниться, что-то объяснить, словно ничего не было, и Скай с облегчением приняла его молчание. Она и так с трудом держит в узде своего демона.

У ближайшего дома несколько мужчин останавливаются, негромко переговариваясь.

— Джампер сказал, скоро всё закончится, — говорит один. — У него есть сюрприз для этих ушлёпков.

Скай замирает, вжавшись в стену.

— Раз он сказал, значит, так и будет, — уверенно отвечает другой.

— Хватит болтать, заходим.

Кто-то открывает ключом дверь, и мятежники по одному входят внутрь.

— Поднимайтесь, я догоню, — говорит последний. — Отолью и догоню.

Дверь закрывается, и мужчина поворачивается, расстёгивая ширинку.

Метательный нож с тихим чмоканьем входит сзади в основание черепа, и Скай успевает подхватить падающее тело почти у самой земли. Осторожно сняв с плеча убитого винтовку, кладёт аккуратно свою ношу у стены, в тени дома. А потом отрезает мертвецу голову — не планируя заранее, не осознавая, что делает и зачем. В себя Скай приходит у ворот штаба, держа в одной руке окровавленный керамбит, а в другой голову.

После этого она ходит в город каждую ночь. И каждое утро приносит в кабинет Эрика очередную добычу. Тот ругается.

— Нахуя мне эта расчленёнка? — злится он. — Тебе хочется мочить ублюдков? Это здорово! Молодец. Но не носи их сюда. Ты поняла?

Скай кивает, и Эрик выдыхает, успокоенный. А наутро она приходит к нему со следующей отрезанной головой.

Скай находит его везде — в кабинете, в столовой, на полигоне, в Яме, в госпитале. И отдаёт ему свой трофей.

— Зачем ты делаешь это? — недоумевает он.

Так надо, Эрик.

Возможность стоять за его спиной, чуть сбоку, Скай не променяет ни на что — возможность смотреть, когда Эрик говорит, сердится, смеётся, курит. Его кадык дёргается, когда он пьёт воду, глоток за глотком, а прозрачные капли стекают по небритому подбородку. Его щёки западают, когда он затягивается сигаретой, и их очертания изменяются, когда он играет желваками, пытаясь подавить свой гнев. Если сдержать себя не удаётся, то на шее вздуваются вены, от чего форма татуировок там на мгновение искажается.

Левую ладонь Скай кладёт на спинку стула, касаясь спины Эрика костяшками согнутых пальцев — настолько невесомо, что он не чувствует её прикосновений. Она наклоняется к нему, наливая воду в его стакан или поднося зажигалку к сигарете, и вдыхает его запах. Пока голова не начинает кружиться, челюсти не сводит, а пальцы не подрагивают в нетерпении. Тогда Скай отстраняется, чуть прикрывает веки и просто гладит взглядом шею перед собой — крепкую, мощную, в чёрных прямоугольниках татуировок — до кроваво-красного тумана перед глазами.

«Потерпи. Уже скоро», — уговаривает она демона, что сидит у неё внутри.

И вечером, с трудом дождавшись сумерек, идёт в город. И снова приходит с добычей. Один раз, доведя себя до исступления, возвращается с тремя головами. И впервые за долгое время безмятежно спит до обеда.

Бесстрашные шепчутся. Обычная хорошая девушка стала помощницей Эрика, и он отравил её миазмами своей гнилостной сущности. Он заразил её своей беспощадностью и неоправданной жестокостью.

У Скай нет друзей. Микки не улыбается ей и не шутит больше. Джеральд уже два раза отказал в добавке капкейков.

— Сегодня я не делал лишние, — угрюмо говорит он и отворачивается.

И только Уолли ещё держится, иногда подсаживаясь к ней в столовой.

— Остановись, Скай, — просит он. — Понятно, что война. Но мы солдаты, а не какие-то отморозки.

Скай качает головой. Ей лучше знать, кто она. Она без колебаний рассталась со своей катаной, оружием благородных воинов. Это больше не её оружие.