Чокнутая (СИ)

Второй час Скай неподвижно лежит на краю крыши одного из центральных домов и наблюдает в бинокль за передвижениями людей внизу. Паника то подступает к её горлу, не давая вздохнуть, то накрывает волнами с головой, мешая сосредоточиться.

Скай боится опоздать. И благодарна Уолли за то, что он не накачал её успокоительным, пока после обморока лежала без сознания, за то, что с одного взгляда всё понял и не стал отговаривать, обколол раненую ногу обезболивающим и, когда предложил пойти с ней, а она отказалась и затрясла головой, умоляя не спорить, неожиданно крепко обнял на прощание, попросив быть осторожной.

— Может, дождёшься темноты? — всё же сделал он попытку.

Нет. Будет слишком поздно.

В штабе снова бесконечные заседания, раздаются команды, Бесстрашные передвигаются только бегом. Что-то готовится, возможно, даже штурм, но Скай не в силах ждать.

Она пыталась вычислить, что сделала неправильно, где ошиблась, почему вчера на Бесстрашных напали, но так и не нашла ответов. Команде подрывников не пришлось ни перелазить с крыши на крышу на высоте десяти-двенадцати этажей, ни пробираться в самый центр мятежного района, скользя по тросам. Чтобы пересечь охранный заслон, им достаточно было пройти лишь три высотки, и Скай указала самый короткий и безопасный путь для бойцов, нагруженных оружием и взрывчаткой. Об этом пути не знает никто — после того курса вербовщиков именно ей поручили убрать все приспособления, снять струны и вернуть на склад лестницы и «кошки». А она вернула лишь часть, на всякий случай перепрятав остальное…

Сейчас Скай нужно попасть в подвал дома с разбитыми окнами — именно в том направлении она уже почти два часа наблюдает наибольшее оживление. И когда огромный тёмный драгстер паркуется у входа, и мужской силуэт в один прыжок преодолевает расстояние от машины до дверного проёма, Скай осторожно сползает с парапета и, пригнувшись, уходит с крыши. Спускается на два этажа вниз, потом съезжает по струне в соседний дом, идёт по переходу в левое крыло, настороженно оглядываясь по сторонам… Неожиданно что-то падает на неё сверху, придавливая вниз и сковывая движения. Скай отпрыгивает в сторону, валится на пол и перекатывается, уходя от опасности. Но делает только хуже, замотавшись в опутавшую её сеть-ловушку словно в кокон. Из левого рукава с трудом достаёт нож с выкидным лезвием, пытается высвободиться, но лезвие не справляется с прочным металлическим плетением.

По цементному полу слышится топот множества ног, Скай окружают.

— Попалась, паскуда? — Женский голос сочится такой злобой, что Скай инстинктивно группируется, прикрывая ранение. И вовремя — тяжёлый ботинок врезается ей сзади в рёбра, от чего она задыхается и кашляет.

— Полегче, Молли. Джампер сказал, девка нужна ему живой.

— Так я же её не убиваю. Хотя за то, что она сделала с Фором, я бы убивала её каждый день по несколько раз, — говорит та, которую назвали Молли, и снова с размаху пинает. Удар приходится по голове, и ставшие влажными волосы липнут к лицу Скай.

— Хватит, Мо. — В голосе мужчины слышится нетерпение. — Берите её, парни.

Кокон обматывают верёвкой, лишая пленницу малейшей возможности пошевелиться, взваливают на плечо и куда-то несут.

Поднявшись на ноги, Скай озирается по сторонам: помещение огромное, без окон, его серые очертания теряются в темноте — света люминесцентных ламп не хватает, чтобы увидеть, где оно заканчивается. Бетонные стены и потолок испещрены узорами плесени и подтёками воды, в воздухе висит затхлый запах сырости.

Вооружённые люди, поглядывая на Скай с нескрываемой ненавистью, стоят плотной стеной в опасной близости, от их крепких рук её отделяют толстые прутья решётки. Клетка Скай не больше восьми футов в ширину и десяти в длину, у задней стены лишь топчан, а в углу ведро для нечистот.

Подойдя к топчану, Скай сдёргивает с него тряпку, вероятно, исполняющую роль простыни, вытирает лицо и пораненный висок и бросает окровавленный ком в угол. Потом рассматривает мятежников. В основном это парни и молодые мужчины, большинство в камуфляжной форме, кто-то в одежде Бесстрашных. Часть сгрудилась вокруг низкого стола, на котором рассыпано в беспорядке её оружие, бойцы перебирают его, разглядывают с интересом, вырывая порой друг у друга то нож, то кастет. На самом краю лежит карманный бинокль и очки ночного видения.

— Я себе вот этот стилет заберу, — говорит один парень. Его тонкогубый рот растягивается в довольной улыбке.

— А я этот керамбит, — говорит другой, приземистый, в потрёпанной форме Бесстрашия, и восхищенно присвистывает: — Зацени-ка, бро, какой охеренный у него коготь…

— Выкидушка просто как продолжение моей руки!

— Это что за штуки, кто знает? — Мужчина с непропорционально большой головой вертит в руках плоскую металлическую звезду. Кромка лучей необычайно острая, и мужчина обрезается. — Ах, ты ж, блять! — яростно вскрикивает он, бросает звезду на стол и засовывает кровоточащий палец в рот.

— Как на ней всё это уместилось?

— Да хуй знает… тут целый арсенал…

— Непонятно. Ни одного огнестрела, только железо. На что она рассчитывала?