Чорт в Ошпыркове (сборник)

Там и тому обрадовались, что хоть коробка нашлась:

За кражу имущества мы тебя под суд отдадим, а что коробку вернул – тебе от нас благодарность.

Комиссар видит такой оборот:

– Позвольте, говорит, слово сказать: мое мнение такое, что не меня, а мужика под суд отдать надо: он этой коробкой народ морочит!

И все про коробочку разъяснил. Те говорят:

– А как же ты мог на такую штуку позариться?

И пошла у них тут катавасия. Мужик просит вернуть коробку: комиссар отписывает, что, дескать, коробочка только советский аппарат засоряет, а мужика за колдовство – под суд. Мужик отвечает: никакого колдовства, одно иносказание, а что коробка и на самом деле чудесная, он и товарищу Ленину берется объяснить. И вызвали их обоих к товарищу Ленину.

Провели их в Кремль, во дворец. Ленин с мужиком за руку здоровается и сам смеется, а на комиссара не посмотрел даже, тот стоит у двери, дрожит, ждет, что будет.

– Вот про тебя говорят, – это Ленин-то мужику, – что ты колдовством занимаешься?

И коробку показывает. Видит мужик – его коробка.

– Это, говорит, не колдовство, а и вправду чудесная вещь, только она без крайней нужды не работает.

Комиссар от двери:

– Неправду он говорит, она и при нужде не работает!

– Потому не работает, – мужик-то отвечает, – Что ты много просишь! А как нам по крестьянству всего по малости требуется, то мы и этой коробкой премного довольны…

И просит, конечно, коробочку назад вернуть.

Ленин тогда и спрашивает:

– А какая у тебя бывает крайняя нужда?

– Такая, – отвечает мужик, – государству налог платить – тут она вывернется, а достанет!

Ленин этим ответом доволен, улыбается, а комиссар от двери:

– Не слушайте его! Он из этой коробки иглу достал, мне штаны зашить.

– Как же так? – Ленин опять к мужику с вопросом.

А мужик ему:

– Это уж она для ихней комиссарской милости, как ему во рваных штанах обязанности справлять неудобно.

Улыбнулся Ленин, похлопал мужика по плечу:

– Дай, говорит, мне твою коробочку, я по ней о тебе век помнить буду.

Мужик жмется, молчит. Ленин видит такое замешательство:

– Ты, говорит, попросить чего хочешь?

Мужик и говорит:

– У меня в здешием городе сто рублей украли, и милиция найти отказалась, прикажи того вора сыскать, а я уж сам с него деньги стребую! А то я по его милости без лошади!

Ленин ему:

– Воры те давно уж по тюрьмам сидят, и ты от них ничего не получишь, а как пострадал от неорганизованности – вот тебе записка в банк на сто рублей: купи себе лошадь.

И ушел мужик рад-радешенек. Ленин тогда подзывает комиссара и спрашивает:

– Ну что, понял?

Тот говорит:

– Понял.

– Ну а понял, так твердо запомни: – Мужика не обижай, и он тебе при крайней нужде все по малости предоставит.

Особенная судьба

Гадалка, что, по рукам предсказывала – кому утонуть, кому убитым быть, а кому без вести пропасть и не отыскаться, – Митьке – даже на руку не взглянув – сказала:

– У этого мальца судьба совсем особенная…

Митька пристал: – скажи, да скажи, – а та отвильнула:

– Дашь пятак – скажу!..

А какой там пятак, когда у Митьки и копейки в кармане не было! Так он и не узнал, какая у него судьба; одно, что не как у других – ни в воде ему не тонуть, ни убитым не быть, ни без вести пропасть – отыскаться!

Вырос Митька и стал парнем дошлым, а как срядится да с гармошкой пройдет по селу, девки глаза пялят: такой форсистый, совсем комиссар! В городу у Митьки – артель, и он в артели старшим; только вышла ему незадача.

Митькиной вины никакой – только что обознался: думал – кто из его партии, возьми да и крикни:

– Ты чего стоишь? Иди помогай!

Ан, эта самая тайная милиция, что в штатской одежде ходит, Митьке пистолет к носу:

– Ни с места – ты арестованный!

Митька отпираться:

– У меня, говорит, судьба особенная…

Да, как бы не так! Взяли голубчика, в бане заперли, а у бани человек с ружьем.

Попробуй, убеги!

– Уйдешь – и убегу!

А тот и день и два стоит – не уходит. Митька, и тут не испугался:

– Теперь, значит, кто-кого – ему, чай, стоять-то не сладко, – я его пересижу!

Да что сидеть, даже лежать можно! И корм бесплатно: утром – чай, днем – суп да картошка, а вечером опять чай! Даже сахару кусок дали:

– Это тебе на неделю!

И сидеть бы Митьке до второго происшествия; если бы не особенная его судьба!

А судьба его была в том, он в Спиридона обратился.

Приходит таким молодцом прямо к начальнику: Так и так – без вины виноват, отпустите…

– А ты кто такой?

– Спиридон…

Ну, его, как Спиридона, и отпустили. И выпуск на прохождение в дверь дали, потому двором бежать – застрелить могут.

А с того же дня сторож подметил, что арестованный Митька ни чаю не пьет, ни картошки не кушает – не заболел ли?

Отперли дверь, а там как есть никого, и в полу дыра проделана! Вспомнили про Спиридона, что без вины виноват, и в полное недоумение пришли:

– Как это может быть – вошел Митрием, а ушел совсем Спиридоном?

И начальник взъерепенился:

– Быть этого не может! Потому нет к подобному превращению никаких материалистических оснований.

Митьку дома увидели – так и ахнули.

– Как ты вылез оттудова?

– Я, говорит, и в верблюдово ухо пролезу…