Чорт в Ошпыркове (сборник)

Только в деревне жить не оказалось возможности – и пошел он себе место искать.

Приходит в одно учреждение. Швейцар – как полагается – папиросу курит и в газету читает:

– Без пропуска нельзя… А тебе чего надо?

– Так и так, – отвечает, – места себе ищу…

– С чего же это ты места себе не находишь, али совесть грызет?

Митька засмеялся даже:

– Какая совесть, ежели у меня судьба особенная!

– Ну, а совести нет, так для тебя место найдется! У нас заведующего уволили.

Заполнил Митька анкету и стал, как Спиридон, заведывать учреждением.

И опять вышла ему незадача. Вины, понятно никакой, разве что подпись не на то место поставил – только опять посадили, и уже в каменное помещение.

Другому, конечно, – крышка, а Митька опять выбрался.

Вызывают его в суд. Все как есть рассудили – и по такой статье, и по обратной: по всем виноват. Дошла и Митькина очередь:

– Все это, говорит, как есть правда, только ко мне никакого касательства…

– Как так?

– В имени тут у вас ошибка…

– Какая ошибка, когда ты – тот самый Спиридон!

– Какой же, говорит, я Спиридон, когда меня Митькой звали!

А Митькой звали, так ищи ветра в поле!

Пошел Митька опять в село, И стоит у его дома та самая гадалка, что когда-то судьбу всем предсказывала – кому утонуть, кому убитым быть, а кому без вести пропасть и не отыскаться…

Митька к ней:

– Вот, хорошо я тебя встретил – скажи мне, какая у меня судьба особенная?

Та посмотрела на него:

– Теперь, – говорит, – цена не та, дашь полтинник – скажу!

А у Митьки, на грех, опять ничего не оказалось!

Автомобиль

Петька к брату приехал – давно звал.

– Приезжай да приезжай – умрешь, Москвы не увидишь!

Ну, наконец, и собрался.

От вокзала идти далеко – да язык доведет, не заблудишься. По улицам народ ходит – разряженный, веселый, а в лавках добра не оберешься.

Да что в лавках! На улице на камнях тебе бороду сбреют и в лучший вид приведут. Петька тоже на камень присел, стал цыгарку свертывать, хвать, из-под самого носа мешок унесли!

Беда невелика – пошел дальше.

Идти-то легко – панель гладкая, хоть снопы молоти, только вот как дорогу переходить – измучаешься!

Ткнешься, а тут тебе под ноги автомобиль!

Летят, что бешеные, ничего не разбирают.

Дошел до площади.

А они взад и вперед, взад и вперед – только ногу занес – на ногу норовит, он вправо – и тот вправо, он налево – и тот налево, да еще ругается, окаянный!

Уж до панели три шага – и тот – как шмыгнет под носом да заревет, что оглашенный…

Пришел к брату.

– Ну, говорит, и горя же натерпелся…

– Что такое?

– Да вот так и так…

Смеется:

– Это ничего – Москва добру учит: рта не разевай!

Посидели, поговорили.

– Ну, мне на службу надо, а ты, коли хочешь, проводи!

Пошли вместе.

Брат Петьке все объясняет:

– Тут, говорит, позапрошлой ночью человека убили – лежит весь в крови, сам видел.

– А тут с одного пальто сняли, – прибежал, дрожит – из нашего же дома… А тут на-днях магазин ограбили…

Петька слушал, слушал.

– Надо бы, говорит, сторожей завести.

Что сторож… Чик – и готово. Тут нужны механические приспособления. И то сказывают, кой-где клепцы завели: ткнешься – а тебя цап! – и не вылезешь! У нас теперь все на механике, зиждется.

А тут в стороне столб стоит, высо-окий, и сверху донизу проволокой обмотан.

– Это, говорит, бес проволочный телеграф, по радио с тем светом говорить может.

Петька смотрит – где дом без окон, где от дома одна печка осталась.

– Что, тут пожар никак был?

– Какой пожар, – это, говорит, уплотнение, в целях экономии топлива. Другой во всем дому один жил, а бедному человеку и топить нечем, вот и распорядились.

Идут так, беседуют. Дошли до площади.

Брат идет не оглядываясь, а Петька все на церковь крестится.

– Ты чего отстаешь?

Только, сказал – а мимо как фукнет – инда в ушах зазвенело!

– Господи, пресвятая богородица!..

– Эх ты, деревня! Привыкать надо! Это там у вас – Иван Четверг, да Параскева Пятница, а у нас бабу и ту на Ходынке в небо подняло! Электричество!

Петька слушает и уши развесил.

– Да это что! Вот немцы-так те из человечьего сала свечи делают, да чорту ставят… Утилизация.

Дошли до фабрики.

– Ну, теперь иди домой, да смотри, не зевай!

Петька идет назад, да с оглядкой – неравно налетит, разорвет на куски, а там и на колбасу употребят… Утилизация!..

Идет панелью, а на него – черный такой, ни на что не смотрит, так на панель и прет.

Петька в переулок.

А в переулке как бы сарай, и керосином пахнет. Заглянул в окно – а они – там: так и гудят, так и гудят…

Вот так раз! На ихний дом набрел!

И на улице – друг за дружкой стоят, а глазищи громадные…

Обошел кругом – ничего.

Только по дороге шаг шагнул – на него из-за угла – п-фа!

Еле ноги унес!

Целый день дома сидел. Брат приходит:

– Пойдем, говорит, в цирк, смотреть, как через человека автомобиль переедет, а ему хушь бы что!

– Нет, не пойду, боюсь я их…

– Ну, как хочешь.

Помолчали. Петька и говорит:

– Я думаю завтра домой ехать…

– Воля твоя… Только погодил бы – привыкать надо, живем ведь мы – и ничего… Да и то я на-днях в газете читал – американец один такой снаряд изобрел: к любому автомобилю приделай – и он, как уж тут ни верти, с места не сдвинется!

Не верит.