Чорт в Ошпыркове (сборник)

Я, например, спорить никогда не буду, что борьба с волокитой и бюрократизмом, в общем и целом, огромное дело. Что нам, понимаете ли, с этим злом не мешает, отчасти, покончить. Я понимаю, что об этом можно доклад на собрании поставить и ораторам, понимаете ли, высказаться, что каждый из них об этом в своем роде думает. Я даже приветствую, что надо в канцелярию своего человека поставить, в известной доле от станка, чтобы он борьбу проводил и в общем, и в целом.

Только вот если выборы на самый последний момент откладывают, когда публика, понимаете ли, домой торопится, – это нехорошо. И если предлагают выбрать какого-то там Антропкина потому только, что он, видите ли, первым на глаза докладчику попался, – с этим я тоже отчасти не могу согласиться.

А у нас было так. Я, знаете ли, даже слово взял:

– Позвольте, говорю, товарищи, высказаться. Я, говорю, товарищи, против Антропкина ничего не имею. Потому что я, говорю, товарищи, этого Антропкина и в глаза не видал. Я, говорю, товарищи, и не знаю, что такое этот Антропкин и в общем, и в целом!

Тут меня докладчик, понимаете ли, остановил:

– Мелочь, говорит, товарищ! Кто у нас будет волокитность уничтожать, Сидоров ли, Петров ли – это, говорит, все равно. Ставка, говорит, все одно в среднем размере заработка. Я, говорит, тоже, в известной доле, Антропкина вовсе не знаю, а важно, что он отчасти, говорит, от станка.

Я смолчал. А меня еще другой оратор укорил:

– Есть, говорит, такие люди: в большом деле палку в колеса вставляют. Людям, говорит, надо ужинать идти, а они с мелочами. Стыдно вам!

Я опять смолчал. Мне, понимаете ли, и верно, отчасти стыдно. Выбрали Антропкина поднятием рук, в некоторой доле единогласно. Сидит он в канцелярии и с волокитой в общем и целом борется. Хорошо.

А мне, понимаете ли, как раз удостоверение понадобилось. Дочка у меня, видите ли, умерла. Иду в канцелярию к товарищу Антропкину, говорю:

– Нельзя ли, понимаете, бумажку…

А он, видите ли, руками машет в общем и целом, наподобие мельницы.

– Товарищ, – кричит, – с чем мы боремся? С канцелярщиной, говорит, боремся. Волокиту, говорит, уничтожаем. Бумажки, говорит, сокращаем. Нельзя, говорит.

Я, понимаете ли, рад бы смолчать. Я, понимаете ли, сам против волокиты. Только ведь дочка-то умерла. Хоронить-то ее, в известной степени, надо.

– Это, говорит, мелочь. У нас, говорит, все дела в международном масштабе.

Я и сам, видите ли, понимаю, что мелочь.

– Только как же, говорю, можно живую душу без погребения оставить? Что ж, говорю, мне ее, в общем и целом, собакам выбросить?

А он упирается:

– Я, говорит, из-за вас принцип не нарушу.

А мне без удостоверения нельзя. Я, понимаете ли, в завком иду.

– Мелочь, говорю, понимаете ли, а нельзя.

Антропкина в завком зовут:

– Выдай, говорят. Чего ты артачишься?

А он побледнел, видите ли:

– Что ж, говорит, я не против. Я выдам.

Я ему бумагу, перо, чернильницу подставляю.

– Черкни, говорю, а там, говорю, канцелярия все обмозгует.

Он, понимаете ли, и перо взял, и бумагу к себе придвинул, и, в своем роде, понимаете ли, задумался.

– Товарищ, говорю, я жду!

Он вертится, как мышиный хвост, понимаете ли.

– Так, говорит. Бумажку, говорит. А, может быть, говорит, и без нее обойтись можно? Может быть, говорит, до завтра подождешь, а я ее дома обмозгую?

Тут уж я совсем рассердился.

– Товарищ, говорю, ты палку в колеса вставляешь. Ты, говорю, волокиту разводишь… Ты, говорю, в своем роде бюрократ.

Накричал на него.

Он, видите ли, даже на стуле заерзал. Он видите ли, даже покраснел, словно бы.

– Вы, говорит, товарищ, не злитесь. Только я не могу вам бумажку написать. Никак, говорит, не могу. Политграмоту, говорит, я в общем и целом прошел, а до простой грамоты, говорит, пока не добрался. Некогда, говорит, было. Так что я, говорит, в общем и целом, писать совсем не умею.

Что ж тут поделаешь? Ошибочка, понимаете ли. На ошибках мы только и учимся. Мелочь – я соглашаюсь.

Только вот что скажу: не хорошо, все-таки. Не ловко отчасти. Внимание, иной раз, и на мелочи обращать не мешает!

Несчастье «селькора» Полушкина

Селькор Ваня Полушкин, пишущий в местной газете за подписью «Зоркий глаз», сегодня расстроен: на-днях послал он в газету две заметки: одну под названием «Председатель – друг богатеев», о том, что предсельсовета был на крестинах у местного кулака и напился пьяным, и другую под заголовком «Скоро ли рассеется религиозный дурман» – о заведующем кооперативной лавкой, который женился на дочери попа, хотя и по советскому обряду. На обе заметки в почтовом ящике газеты был ответ: «Зоркому глазу: Не пойдет. Пишите о более важных фактах».

– А где их возьмешь, важные-то факты? – сердито размышлял Полушкин.