Чорт в Ошпыркове (сборник)

– А мы ее подновим!.. Да-с!.. «Жертва революционной любви». Там, например, в одном месте он говорит: «Я готов положить свою жизнь за царя», – это действие во время войны, а мы заменим: за революцию! Да? Зачитаем, что ли?

Вторая трудность – распределение ролей. Понятно, главные роли взяли комик, трагик и женщина без сердца. Кокетливую горничную согласилась играть инженю-кокетт; оставались такие неблагодарные роли, как старая бабушка героя, которую вывозят в качалке и которая не слышит и не видит, лакей и мужик, который только кланяется в третьем действии и говорит:

– Очинно вам. век буду бога молить.

С мужскими ролями справились скоро: оба рабочих были поставлены на эти роли, причем сделали уступку: мужик не говорил: «буду бога молить», а только: «очинно вам». Но с бабушкой положение вышло катастрофическое: оставшаяся без роли барышня ни за что не соглашалась играть бабушку:

– Я, – сказала она подруге, – и платье себе сшила, белое в красных розах, как раз для сцены; такое декольте и вдруг – бабушка! Ни за что!

– Вас, может быть, возраст смущает, – нашелся комик – мы можем изменить… Тут у нас бабушка 62 лет… Скажем так: Анна Петровна, ее бабушка, двадцати пяти.

– Двадцати одного, – запротестовала барышня.

– Ну, двадцати одного, нам-то что, – согласился комик.

Роли были распределены.

День спектакля. Зал театра фабрики «Трудовая Заря» переполнен. За сценой неопределенный гул, туда носят какие-то лестницы, лампы, оттуда слышатся душу раздирающие стоны. Загримированные актеры перебегают через зал, выглядывают из-за занавеса. Девять часов, – публика заметно волнуется, требует начинать.

– Вы постарайтесь, – говорит культпросвет трагику – мне некогда было, я и репетицию не просмотрел.

– Не волнуйтесь, не подгадим, – отвечает трагик. Он в гриме напоминает пьяного тигра, и костюм у него тоже под тигра – полосатый, сюртук не сходится на груди.

Культпросвет говорит перед началом спектакля речь:

– Товарищи, перед вами революционная пьеса. Как называется? А?.. Революционная пьеса старого режима: «Жертва пролетарской любви». Исполняется силами нашего драмкружка.

Аплодисменты.

* * *

Наиболее возбудившими внимание публики местами были следующие:

– Позови бабушку, Варя, – говорит женщина без сердца горничной инженю-кокетт.

Та уходит. Женщина без сердца говорит монолог по пьесе: «Эта несчастная старушка! Она потеряла зрение и не видит горя, которое раздирает мое сердце. Она потеряла слух и не слышит моих рыданий! Она так стара, что не может передвигаться без посторонней помощи». – объясняет она зрителям.

И в это время инженю-кокетт приводит под руку барышню в белом платье с розами и огромном декольте, показывает на нее и говорит:

– Вот и бабушка.

В публике смех.

Второе место – когда выходит на сцену трагик, сделав лицо, и без того ужасно раскрашенное, зверски трагическим, кричит женщине без сердца:

– Не подходи – и-и!.. У – убью-ю-ю-у-у!!!..

В публике – ужас и редкие смешки.

И третье – когда комик, схватившись за живот и мерно покачиваясь, захохотал сначала тихо, потом громче и громче. кто-то из публики в ужасе закричал:

– Воды! Дайте ему воды!..

Семка-хулиган

– Посмотрю я на тебя, Семка, – говорил Семкин отец после порядочного скандала, устроенного Семкой в городском саду, – скандала, который потребовал даже вмешательства милиции: – неужто у тебя никакого развлечения нет, кроме как драться да озорничать? Посмотрел бы, как другие. Вот с нашего же завода Митрюнька, тот целый день в клубе – учится, лекции слушает или на площадке в футбол играет. Вот это парень! А ты что?

Семка почесывал рыжую кудлатую голову и думал:

«А ведь, пожалуй, не врет батька-то?» И хоть к батьке относился немного свысока, все-таки решил с этого же самого дня исправиться.

«Что ж я – пропащий, что ли? – раздумывал он, – и в люди нельзя показаться, – все, как один: „Семка-Хулиган!“ Девчонки, и те на полверсты обходят. Правда, и я им пущу иной раз что-нибудь этакое, а все-таки… Ну, да девчонки – дрянь! Вот что: пойду в клуб, запишусь в футболисты. Или, нет, – запишусь на гребной спорт.»

Семка представил, как он в одних трусиках сидит на лодке и ловко работает веслами. «Пожалуй, что Семка у нас – первый гребец», – говорят товарищи. А на гонках Семка получает первый приз.

В клубе дверь заперта.

– Нету никого еще, – говорит сторож, – больно рано пожаловал. Хе-хе.

– Жалко, что у тебя не спросил, когда прийти, – огрызнулся Семка.

– Проходи, проходи, парень! Тут у нас с такими, как ты, строго, – сказал сторож, сразу смекнув, с кем имеет дело.

– А у нас еще строже, – сказал Семка, засучивая рукава, – чуть что – так по роже!

– Ах ты, шпана проклятая! – закричал сторож и бросился за Семкой.

Семка мигом перескочил через изгородь, испугал какую-то девчонку, набрал второпях полные карманы яблоков, перескочил через другую изгородь и, скрывшись в густом малиннике, размышлял: «Я ему покажу. Вот только бы мне записаться в клуб».

* * *

Семка пришел как-раз к открытию клуба.

– Вам чего? – спросила худенькая, веснущатая барышня.

– В клуб записаться хочу…

– Погодите – заведующий придет.