Чорт в Ошпыркове (сборник)

– Плохо у нас, – ответил тот – кулаки одолели. Масса темная. Бедность большая.

Опенкин недоверчиво улыбнулся:

– Вот как. А что же вы не втягиваете сознательных граждан? Есть же у вас такие.

Приказчик отрицательно покачал головой:

– Где ж они? Я вам говорю, – кулаки одолели! Дохнуть не дают!..

Опенкин решил выложить все начистоту:

– А я знаю, что есть, а вы их не хотите втягивать!

– Кто такие? – удивился приказчик.

– Да вот, – вспомнил Опенкин, – возьмем хотя бы Мастакова, Ивана Пришлого.

– И Тихона Трофимова, – добавил приказчик и расхохотался.

Опенкин, ничего не понимая, глядел на него и не знал – смеяться самому или выругаться.

– Чего ж тут смешного? Мастаков – вполне сознательный гражданин!..

– Мастаков! – ответил переставший смеяться приказчик:

– да ведь это главный кулацкий заводила и есть! От кого же мы и стонем, как не от него с его товарищами! У них и мельница, у них и круподерка, и кожевенный завод, и лавочка. Всю округу в руках держат. Сельсовет – в их руках. Даже в партию пролезть хотят – да я их не пущу. Пусть место потеряю, а не пущу.

– Позвольте, – возразил опешенный Опенкин, – я ведь с ним сам говорил. Так хорошо в нашей программе разбирается.

– А в чем их сила? – ответил приказчик. – Все знают!.. Все законы у них на ладошке, А бедняку разве есть возможность? Они же сами его работой на своих предприятиях измучат, – придет домой – только бы спать. И, главное, не придерешься, – все у них по закону! Закон-то они ловко обходить умеют – сознательные.

– Да, – добавил он, – вы там и представления не имеете, насколько с этими новыми сознательными кулаками труднее против прежнего бороться!

Преступник

Выездная сессия нарсуда, разбирающая специально дела о порубке леса. В составе суда – один специалист по лесному делу, обязанность которого – разъяснить подсудимым вред самовольных порубок. Изба переполнена крестьянами, большинство которых привлекаются к ответственности или вызваны в качестве свидетелей.

Перед судом группа мужиков – допрашивается один из них – довольно пожилой, рыжеватая бородка с проседью, рваная рубаха, посконные штаны.

– Гражданин Сидоров, вы обвиняетесь в том, что срубили в Павлихинской роще одну строевую пятивершковую сосну. Признаете вы себя виновным?

– Так мне же избу починить, гражданин судья… Валится изба-то…

– Гражданин Сидоров, суд знает, что вы срубили дерево не для баловства, но почему вы не обратились в лесничество?

Подсудимый молчит.

– К лесничему-то ездили?

– На что ж к нему ездить, к лесничему-то? За двадцать верст, а лес-то вон он! Тутося!

– На что ж к лесничему-то? – поддерживают и другие обвиняемые.

– Вас спросят, граждане, – останавливает их судья. – Ну, так вот, гражданин Сидоров, вы не поехали к лесничему, потому что он живет далеко, а знали вы, что Павлихинскую рощу вырубать нельзя и что за самовольную порубку вас накажут?

– За что ж наказывать-то, помилуйте, гражданин судья. Лес-то он – тутося, и не руби!

– Спокон веку рубили! – поддерживают другие обвиняемые.

– Граждане, – вмешался заседатель, – вы знаете, что лес – народное достояние.

– То-то ж и есть, что народное! Как не знать!

– Так вы расхищали народное достояние. Лес принадлежит всему народу в целом, и вы один не имеете права рубить без разрешения.

– Так разве я один! Мы всем народом!.. – отвечает подсудимый, показывая на товарищей.

Те поддерживают:

– Так точно, миром мы.

– Граждане, вы не понимаете сущность вашего преступления, обязанность суда разъяснить вам… Вы должны были обратиться в лесничество, и лесничий отвел бы вам участок в другом месте, потому что Павлихинская роща находится у истоков реки. Если ее срубить, то река обмелеет. Вы, уничтожая лес, уничтожаете реку.

– Мы к реке не касались, – возражает Сидоров.

– Нам что ж река – пусть течет!

– Вы так думаете, граждане, что не касаетесь реки, а на самом деле, если вырубить лес, то в реке не будет воды, потому что лес задерживает влагу. Поняли?

– Как не понять! Только мы что ж. Мы к реке ничего. Не трогали.

– Ну, вот, а не будет реки, все ваше место и ваша деревня будет безводной пустыней. Зима станет морозной, лето сухим и жарким, и хлеб не будет родиться, как за Волгой. Там засухи оттого, что нет лесу.

– Вестимо, разве можно без лесу!

– Ну, так вот, вырубая леса, вы портите климат.

– Это-то уж никак нет! Мы климата не трогали! – заволновались мужики.

– Как же не трогали, – объясняет другой заседатель, – вам ведь объяснили, что если вырубить лес, то климат испортится.

– Так разве ж я бы посмел. Я не видал, гражданинсудья.

– Не трогали мы климата! – отозвались другие. – Всего только – что лес.

– Что портили, так исправим.

– Вы не понимаете, граждане, – начинает опять заседатель. Долго объясняет, доказывая ту же мысль, и потом спрашивает:

– Поняли?

Мужики нехотя соглашаются: – Что ж, виноваты.

* * *

Суд кончен. Расходясь, мужики толкуют промеж себя:

– Из-за двух-то комлей – на, поди!

– Кабы штраф, туда-сюда, а ведь мучительства-то сколько! Такое завели.

– Я, говорит, у его климат спортил – да на что мне – тьфу!

– Лес рубили и суди за лес, а тут – климат!