Чорт в Ошпыркове (сборник)

– Не поеду, – я уже был. Пусть другой едет.

Поехал Плетухин. Приезжает и убеждается: темнейшая деревня, хоть глаз выколи. Ни избы-читальни, ни кружков.

– Ну, мы это в момент устроим. Неужто Завитухин не догадался?

За один вечер все наладили. Открытие прошло торжественно, говорили речи все, кому не лень, – и так далее.

Плетухин, вернувшись, доложил:

– Организовал избу-читальню и кружок!

Благодарили и занесли в протокол.

* * *

Через два месяца послан был Оплеухин. Приезжает – деревня, как сажа, черная: ни избы-читальни, ни кружков.

– Не беда, – говорит, – товарищи, устроим! Предшествующий товарищ оказался не на высоте, а вот я.

– Да вы бы нам избача поставили. Газеток бы.

– Лектора бы нам, – заикнулись ребята, записавшиеся в кружок.

– Все будет. Я, конечно, не могу быть лектором – я только организатор.

В момент все наладил. Речи говорили. В протокол вписали: в деревне Оглоблино организованы изба-читальня и кружок.

* * *

Еще через два месяца был послан Полосухин. Приезжает – темная деревня, хоть глаз выколи. – Я, – говорит, – устрою!

Устроил. Речи говорили. В протокол вписали. А еще через два месяца послан был Мухин.

* * *

Три года прошло. Собралась шефская ячейка перед общим собранием отчитываться. Разрыли старые протоколы, переписали, и председатель прочел доклад:

– Товарищи! Глухая деревня досталась на нашу долю. Как сажа, темная. Ничего в ней не было. Но мы напрягали все силы – и вот вам результат…

Сунул нос в тетрадку, где были все достижения записаны, и прочел:

– В течение двух лет шефская ячейка организовала в деревне Оглоблино… шестнадцать изб-читален и. шестнадцать сельскохозяйственных кружков.

– Здорово! – пронеслись восторженные крики.

– А сколько дворов в этой деревне? – спросил кто-то.

– Шестнадцать дворов! – торжественно объявил председатель.

Ячейку благодарили всем союзом.

– Вот молодцы! На сто процентов сработано Здорово!

* * *

А в деревне Оглоблино – неизвестно почему: в силу ли вековой темноты местного населения или в силу каких-либо климатических причин – все шестнадцать изб-читален закрыты, и ни один кружок не собирается.

Вот после этого и работай с нашим народом!

Спортсмен

Лыжный пробег. Первыми по твердому хрустящему снегу плавно проскользнули атлетического вида молодые люди в шерстяных костюмах с розовыми, обветренными морозом щеками. Они скользили легко, спокойно и уверенно. А позади всех, отстав на полверсты, бежал запыхавшийся, бледный, долговязый и тощий дядя. Бежать ему было трудно – лыжи то расходились в стороны, то их носки вдруг, от неведомо какой причины, упирались в снег. Лыжник еле волочил ноги, но на лице у него было написано столько старания, столько желания перегнать всех остальных, что если бы только это одно требовалось, он победил бы весь мир.

Небольшой спуск. Первые легко соскользнули и полетели дальше, а долговязый на середине спуска беспомощно взмахнул руками и упал в снег. Прибежавшие на катастрофу люди увидели сломанные лыжи и длинное, беспомощно раскинувшееся на снегу, бесчувственное тело.

Придя в себя, лыжник первым делом спросил:

– А наши? Далеко?

И потребовал лыжи, чтобы продолжать путь.

– Бросьте, – посоветовали ему, – они уже, наверное, верст на десять уехали. Да и лыжи-то ваши…

Увидев сломанную лыжу, неудачник заплакал.

– Что же я теперь?.. Куда я теперь?..

– Зачем это вам? Если уж вы так любите лыжи, – бегали бы один – спокойно. Ну полчаса, ну час в крайнем случае, но нельзя же себя доводить до обмороков. И возраст ваш и здоровье – какой вы спортсмен?

– Да, какой я спортсмен, – горько согласился тот.

– Вы в молодости, наверное, чемпионом были? – заинтересовался кто-то.

– Ну – в молодости! В молодости я ни о каких лыжах и не думал. И напрасно… В молодости-то у меня всегда работа была, а теперь стар стал не гожусь, видно. Вот и пошел в спортсмены.

– Да вы кто же будете-то?

– Я? Я – безработный. Год маюсь, места не могу получить. Сократили меня в позапрошлом году – ни протекции у меня нет, ни специальности особенной – простой счетовод, и теперь никуда не берут. На бирже два раза в неделю стоял – все ждал, вот-вот какое ни на есть местишко получу. Послали один раз – являюсь на фабрику.

– Эка, – говорят, – какого прислали. Старик. Нам молодых надо.

Под каким-то предлогом отказали. Я стороной справляюсь, почему это меня не берут. Объяснил один человек, спасибо:

– Нам, говорит, не счетовод собственно нужен, а хороший форвард. Три года нашего предприятия команда первый приз брала, а теперь, представьте, форварду ногу сломали на состязании – мы здорово поослабли. Переманивали с других заводов, а те не отпускают. Ты знаешь, как теперь форварда? Хорошего форварда на семнадцатый разряд в любом тресте возьмут.

Тут-то я все и понял. Или протекция нужна, или нужно, чтобы ты был форвард, тогда службу получишь. Записался в команду.

– Как же у вас с футболом? Неудачно?

Лыжник покачал головой:

– В первый же матч голову проломили. Стар я, неловок. Из команды, конечно, вон. Голова в футболе – первое дело. Без головы – никуда. Пролежал месяц в больнице – опять службу искать…