Чорт в Ошпыркове (сборник)

– Так ты, Сидоров, другой раз смотри – нет ли его тут. Как бы не зацепить.

– А что им – тьфу, ты, господи! Уж если нужная штука, так в лес не клади! Держи, где подальше!

Род занятий

Приказ что ли такой вышел, чтобы каждую душу в карточках описать, – и ко мне один стрекулист пришел – регистратор. Вынимает карточку – отвечай по всем вопросам. Я ответил: и возраст, и пол, и все такое – почему ж не ответить? Да мало ему этого:

– Род занятий? – спрашивает.

Мало ли какие у кого занятия? Не знаю, как и назвать. Он мне помогает:

– Торговец, служащий, ремесленник, рабочий.

Нет и нет.

– Ничего не делаете?

Оказывается и такая профессия есть, в карточке значится.

– Как так, говорю, разве может человек ничего не делать? Делаю. И работа всегда есть.

Обидел он этим меня.

– Ну, так что же вы делает?

А как мне сказать? Нету такой профессии, да и только. И такого занятия, как-будто, нет – а вот я живу. Я и говорю:

– Искатель я – вот кто.

– Как так искатель? Золотоискатель?

– В роде того. Только отчего же золото? Мы и серебром не брезгуем. Мы и qt бумажек не откажемся. Мы и товаром берем.

Не понимает.

– Ну, так я, говорю, вам всю карьеру изображу. Записывайте. Был я так себе, в роде конторщика. Интеллигент, значит. Размышление у меня в голове было. Все от размышления и пошло.

Иду раз по улице – вижу, двугривенный лежит. Поднял – и, конечно, размышлять.

– Вот, дескать, не искал, а нашел – и целый двугривенный. А если бы я искать стал – мало ли сколько теряют? И полтинник нашел бы и рубль.

С тех пор, хожу по улице – и голову вниз. Ищу. Месяц ходил – ничего не нашел. Да оно понятно – день на службе, а там и темнеет скоро – много ли времени для работы остается?

А все-таки мне подвезло. Еду в трамвае, а рядом барышня какая-то с портфельчиком. Портфельчик рядом лежит, а она сидит, газету читает. Остановка. А она все читает. Трамвай дальше попер.

Тут она вскакивает, как оглашенная, и бегом:

– Остановите, «кричит», проехала!

Ну я, конечно, портфельчик себе: находка!

Тридцать семь рубликов в нем, не считая, что сама вещь каких ни на есть денег стоит. Иду домой и размышляю:

– Зачем мне служба, если я искателем могу быть? Много ли мне служба даст?

Бросил службу, а работать – работаю. Каждый день выхожу – ищу. И еще размышляю – зачем мне на улице искать, когда надо в трамваях. Езжу по трамваям. Размышляю. Еду по линии номер шесть – гляжу, приятель один.

– Ты что делаешь?

– Находки ищу.

– Где? Много находишь?

Объяснил я ему – а он смеется.

– Разве в трамваях много найдешь. Шел бы, как я, на вокзал!

Тут мои дела здорово пошли. Что ни день, то находка. Уж такое место вокзал – бросит человек вещь и куда-то бежит, А я тут как тут – у меня находка. То чемодан, то корзинка, то что…

Живу.

Только и тут скоро оскудение настало. Да и ездят все пустые больше. Время было летнее.

Приятель и говорит:

– Что ж мы зря на вокзале околачиваемся? Теперь на квартирах много можно найти. Полные квартиры со всяким добром дачники в городе забыли. Идем.

И пошли мы с ним по квартирам искать.

Так и до сих пор ищу. То на улице, то в трамвае, то по квартирам. Не скажу – часто, а находки хорошенькие бывают. Живу, не жалуюсь, обут, одет, не хуже тебя, регистратора.

Не знаю, как он обо мне в карточку записал. Не любопытствовал. Черкнул что-то и ушел.

Небось первый раз узнал, какие у других людей занятия бывают.

Шальные деньги

На глухом полустанке из вагона вышел человек, в довольно-таки потертой, но сохранившей некоторые намеки на щегольство одежде: на нем была шляпа, а из-под порыжевшего бархатного воротника пальто выглядывал белый когда-то, а теперь грязный воротничок. Человек этот, осмотревшись и взвесив на руке небольшой чемоданчик, направился к ожидавшим пассажиров ямщикам.

– Из города, небось, – шепнул один из ямщиков другому, – не ехать ли куда собирается…

– Я и то гляжу, – ответил другой, – только ты, Ермила, держись, и цену, чур, не сбивать!..

– Знаю сам!.. Городских не первый раз возим. Только ты, смотри, не продешеви. Ишь у него чемодан-то!..

– Еще бы! Только с них и живем. Деньги-то у них шальные! – согласился второй.

Неизвестный человек подошел к ямщикам. Те замолчали и вопросительно поглядывали на него.

– Не подвезете, граждане, до Высокого? – спросил неизвестный.

– Как же не подвезти – подвезем, – отозвался Ермил.

– Наше такое дело – хороших людей возить, – подтвердил и другой. И оба выжидательно замолчали.

– Сколько ж возьмете? – нерешительно спросил неизвестный.

Ермил живо откликнулся:

– Сколько со всех. Две беленьких.

И отвернулся.

– Что?! – с удивлением спросил неизвестный.

– Двацать рубликов – вот что, – ответил второй ямщик, – овес-то, сами знаете…

– Двадцать рублей! Да тут будет ли десять верст? – возмутился неизвестный. – Совести-то в вас нету!..

Ямщики переглянулись и, видимо, решили не уступать.

– К чему ж тут совесть! Лошадей-то, небось, не совестью кормят!..

Неизвестный несколько минут потоптался на месте, глядя на непреклонных ямщиков, и потом, взвалив на плечо чемоданчик, потащился по дороге.

– Обманывает, – шепнул Ермил, – сейчас назад вернется.