Чтение с листа

В такие темные предзимние сумерки ей всегда хотелось есть. Особенно вечером, часов в десять. Вета знала это и старалась держать дома именно то, чего непременно, неудержимо, немедленно будет требовать ее желудок. А может быть, голова? А может быть, душа? Набор был стандартный: мороженое, бородинский хлеб, тахинная халва, бананы, докторская колбаса. Она прекрасно понимала странность этой композиции, изумлялась ее неизменности, а больше всего тому, что ни один компонент не принадлежал к числу ее любимых продуктов. Про себя она называла это «ноябрьская трапеза».

Попрощавшись с шефом, Вета стала собирать сумочку и продумывать маршрут. К сожалению, нельзя было купить все это в супермаркете около работы – по дороге мороженое растает, придется шлепать по грязи в свой придворный – дорогой и какой-то неопрятный магазин. Раньше злые языки именовали его «татарским игом» – действительно, и хозяин, и продавцы были татары, задирали цены, пользуясь тем, что поблизости другого продуктового не было. Потом им на смену пришли таджики. Но ничего не изменилось. И тут Вета с тоской вспомнила, что у нее еще одна забота. У Надюши послезавтра день рождения, а она, хоть и давно придумала подарок, так и не дошла до книжного! Надюша на новогодние каникулы собралась в Голландию, тур купила. И пожаловалась, что страшно дорогие путеводители. А она так любит иметь книжечку в кармане, когда гуляет по городам. Да, вправду дорогие, Вета присмотрела парочку, но с собой тогда денег не было. Значит, сегодня до дому она доберется не быстро – оба магазина не отложишь.

Тамаре иногда казалось, что ее и вправду зовут Кристиной. Пестрые серийные корешки с этим именем и искусственной фамилией Кристи, стройно заполнявшие отдельную полку, зазывные обложки с неизменной блондинкой давно перестали ее раздражать, она всего этого не замечала, как не видишь в зеркале с рождения портящей лицо большой родинки. О тщеславии не было и речи: работа она и есть работа. Тем более, что сочинения эти она лепила не одна. Ее конек – диалоги, а всякая там психология, описания и прочие красоты ее не касались. Она относилась к этому легко и даже превратила в своего рода игру – иногда не знала подробностей, только общую канву сюжета, получала конкретную задачу, торопливо и косноязычно изложенную: «Он пришел домой поздно, врал про приятеля (см. стр. 54), у которого сломалась машина (см. стр. 14), а она подозревает, что он был у Кати (см. стр. 33). В итоге они поссорились. Она жалуется по телефону подруге (см. стр. 17)» и т. п. Их «бригадир» – переквалифицировавшаяся в прозаики необъятных размеров поэтесса-песенница – с фантастической ловкостью сводила концы с концами, и получались вот такие томики, которые Тамара то и дело видела раскрытыми в метро. Хотя последнее время бригадирша жаловалась, что сюжеты повторяются, бурчала про «свежую кровь» и намекала, что неплохо бы всем подключиться к придумыванию. Странное дело – Тамару иногда тянуло в книжный магазин. Посмотреть на живых, реальных людей, которые готовы раскрыть кошелек ради ее поделок.

Вета запуталась в рядах одинаковых стеллажей. Ей казалось, что она прекрасно помнила, где маняще теснились Париж, Пекин, Прага и прочие города мечты, а сейчас не могла этот отдел найти. В очередном узком проходе она наткнулась на женщину, с интересом листающую бульварный роман в мягкой обложке.

– Томка, я тебя застукала! – Единственная однокурсница, с которой они не потерялись за эти годы, хотя встречались редко. – Вот они, твои изысканные вкусы!