Чтец

Толпа рванулась вперед, чтобы посмотреть на отметины, которые были выжжены на его руках.

– Есть! Есть отметины! – ревели люди вокруг.

– Похоже, у нас сегодня два трупа!

Сефия покачала головой, словно пыталась отмести крики толпы. Стрелец протянул ей свою одежду, она пыталась вернуть ее ему, но – без толку. Что она наделала! Во что она его втянула? Он ведь еще не до конца восстановился после боя на «Реке Веры» – его раны не зажили, а на ребрах по-прежнему бинты. И она обещала ему.

– Нет! – воскликнула Сефия. – Ты не должен этого делать!

Но в толпе уже с воодушевлением занимались подсчетами. На кого сколько ставить? Каковы шансы у всех троих?

Под низким потолком комнаты зазвенели монеты. Деньги, которые скоро окрасятся кровью. Деньги за кровь и смерть.

– Пятьдесят монет на нового парня.

– Двадцать!

– Еще десять на Хаку.

Крики и звон. Ставки были сделаны, деньги вложены. Раздавался язвительный смех, ругательства, подбадривающие выкрики.

Стрелец отстегнул кобуру и уже хотел снять ножны, когда его остановил Каменщик.

– На этот бой мы разрешаем парням выбрать любое оружие, – сказал он, глядя на револьвер Стрельца. – Кроме огнестрельного.

Не отводя глаз от лица говорящего, Стрелец с решительным видом снял и передал саблю Сефии, которая прижала ее к груди. Потом встал на краю колодца, а толпа клубилась вокруг, шипела, выкрикивала ругательства, жалила и колола словами, раскаленными, как уголь в печи.

Сефия, все так же держа его одежду, склонилась почти к его уху:

– Стрелец!

Он обернулся, и в его золотистых глазах она прочитала, насколько он испуган. Это был темный первобытный страх, который он унаследовал от того мальчика из ящика – вечно голодного, покрытого шрамами, дикого существа, не способного ни прокормить себя, ни одеться, ни помыться, не знающего ничего, кроме страха, боли и желания убивать. Таким он был, и таким он боялся стать вновь.

– Не делай этого, – прошептала она. – Мы найдем другой способ.

Они стояли так близко друг к другу, что она могла сосчитать веснушки на его щеках. Стрелец моргнул, взмахнув своими длинными ресницами, и на мгновение ей показалось, что он сейчас согласно кивнет. Конечно, он согласится с ней, а то, что он тянет, – это просто игра, трюк, к которому они неоднократно прибегали раньше, в Эпидраме.

Но вместо этого Стрелец привлек к себе Сефию и обнял ее. Она почувствовала щекой тепло его кожи, и впервые после того, как она покинула дом, стоящий у моря, она ощутила себя дома, словно яростно трепещущие внутри нее осколки ее существа соединились и успокоились – здесь, в его объятьях. Да, его грудь, его руки – вот что стало для нее домом. В неожиданно наступившей тишине Сефия услышала дыхание Стрельца, стук его сердца; и она поняла без слов и жестов, что он будет драться – ради нее. И неважно, чем это закончится для него самого, неважно, что сама она сделает или скажет – он не изменит своего решения.

Толпа засвистела, закричала яростно и неистово, и Стрелец выпустил Сефию из своих объятий. Она с трудом перевела дыхание. Он отвернулся. Она попыталась удержать его, но ее руки схватили только воздух.

– Подожди! Не делай этого!

Но он уже спрыгнул на ринг, взметнув ногами облачка пыли с покрытого соломой и опилками пола.

– Стрелец!

Но ответом ей был рев толпы, подобный грому. Этот рев кружил вокруг нее подобно дикому урагану.

К ней наклонилась Лавиния.

– Он что же, ранен? – спросила она, и ее вкрадчивый голос вполз в уши Сефии, перекрыв шум толпы.

Лавиния показала на черноволосого юношу с копьем, который холодным взглядом смотрел на ринг через щели своей двери.

– Грегор насадит его на копье как на шампур, – сказала она.

Горло у Сефии перехватило. Другой боец, Хаку, тряс свою дверь и полосовал ее мечом.

Толпа жаждала крови – крики и топот ног наполняли комнату жуткой какофонией. Сефия едва дышала. Не умирай! Не умирай! Не оставляй меня! Не умирай!

Достав из кармана кусок кварца и потирая его грани большим пальцем руки, Стрелец стоял, ожидая начала поединка.

Глава 33 Цена бессмертия

Капитан Рид, почесывая грудь чуть выше места, где располагалось сердце, в очередной раз рассматривал обрывок холста со своим именем и трогал пальцами составляющие его буквы: РИД. Буквы напоминали сложные переплетения бегущего такелажа в оснастке корабля.

Где-то он уже видел написанные слова.

Его первые татуировки состояли из слов – те, что появились на его коже перед тем, как он взял это дело в свои руки.