Чтец

– Мне нравится уходить в горы, – наконец сказал он. – В лесах нет никакой магии, хотя они и могут говорить: ветви зимой скребутся друг об друга, ветер шелестит. Мне нравятся постукивающие листья и птицы, торопливо машущие крыльями.

Было что-то странное в том, как бармен использовал слова женщины. Но, когда он говорил, казалось, будто он светится изнутри, словно его кожа и скелет были всего-навсего ламповым стеклом, скрывающим его сверкающее сердце.

Бармен пустил кружку эля в сторону Мармелад, которая перехватила ее, не расплескав ни капли.

Рид положил на стойку еще четыре зена.

– Вы когда-нибудь слышали о колоколе с корабля «Золото пустыни»? – спросил он бармена.

Клариан и ухом не повел, после чего Рид, откашлявшись, повторил свой вопрос. И только когда молодая женщина глазами и жестом дала бармену понять, что к нему обращаются с вопросом, тот повернулся и уставился на Рида своими светло-голубыми глазами.

– В чем дело? – спросил он.

– Колокол с корабля «Золотая пустыня».

– Все мои предки имели дело с колоколами. Конечно, я знаю его.

Произнося эти слова, бармен не сводил взгляда с лица Рида.

Краем глаза Рид увидел, как Жюль качает головой. Бармен даже не взглянул на язычок колокола. Либо он не знал, какому колоколу тот принадлежал, либо был большим лжецом.

В этом местечке оба варианта были возможны.

Рид продолжил, ожидая увидеть в глазах Клариана огонек понимания:

– Когда корабль короля Филдспара затонул в самом центре Эфигианского моря, на дно ушло всё – и сокровища, и команда. Но, как говорит легенда, и сейчас можно услышать, как из-под воды звучит колокол корабля. Это печальный звук – словно все граждане Ликкаро оплакивают судьбу своего королевства. Они плачут от несправедливости Регентов. Плачут по тому, что потеряли, оплакивают свою бедность, свое жалкое никчемное существование.

Клариан жадно пожирал произносимые Ридом слова, но не слухом, а глазами. И Рид понял – этот человек глух. И он лгал не потому, что хотел представить себя более важным или знаменитым, чем был на самом деле. Он лгал, чтобы создать еще один вариант самого себя – того, кем он хотел бы быть, но кем никогда не будет. Его водянистые глаза всасывали описание колокола – так, словно он действительно мог услышать его глухой звон, услышать голоса, доносящиеся из-под воды. И, наверное, если бы он смог достаточно долго притворяться, он бы поверил в то, что создал в своем воображении.

В углу старая женщина, утверждавшая, что она есть не кто иной, как Одинокий Король, всё говорила и говорила о вызывающих обильную слюну роскошных яствах, которые им подавали в замке Корабель.

Притворившись старым отшельником со Сцитийских гор, беззубый мужчина восхищался обувью своих соседей и ласковыми словами описывал их пряжки и бляшки.

Аделина вытащила из воображаемой кобуры пару воображаемых револьверов, прицелилась и, нажав на воображаемые курки, своим красным ртом произнесла: пиф-паф, пиф-паф.

Рида передернуло. Выходит, всё доброе и истинное, что он делал и сделал, не имело более никакого значения, а сам он – тот, кто жил и стал героем такого множества историй, – растворялся, исчезал с каждым словом, произносимым этими людьми.

Человек с пухом вместо волос закончил свою историю о Леди Делюн, высунув нечистый язык и похабно двигая бедрами.

– Все было совсем не так! – крикнул ему капитан Рид.

У того подмышки были в пятнах от пота, как и живот, где рубашка облегала его особенно плотно.

– Что такое?

– Ты думаешь, близость с женщиной – это то, о чем можно каркать на каждом перекрестке? Да если бы ты действительно встретился с Леди Делюн, ты бы знал, что она в сотню раз красивее той женщины, что ты описал. А она, уж конечно, выбила бы всю дурь из такого вялого идиота, как ты.

Рид засмеялся. Это было хорошо сказано. Потому что это была правда.

Сидящие за одним столом с пухоголовым фыркнули. Они попытались было зажать смех во рту ладонями, но смех вырвался и со звоном упал перед ними на стол.

– Не пойму я вас, – продолжал капитан. – Почему вы лжете сами себе? Вы – пустой народец, и о вас никто не вспомнит. Почему вы сидите здесь и плетете небылицы, когда можно отправиться в реальный мир и там делать то, о чем потом станут рассказывать истории?

Все сидящие за столами уставились на капитана. По их сузившимся глазам на помрачневших физиономиях было видно, как они напряглись.

Сидящая рядом с капитаном Жюль отхлебнула из кружки и картинно закатила глаза. Мармелад приложилась к своей порции, после чего стянула стакан бурбона с соседнего столика. Лицо ее раскраснелось, а глаза сверкали. Она была готова к любым неожиданностям.

– Кто ты такой, чтобы так с нами разговаривать? – спросил, поднимаясь, пухоголовый. – Ты такой же, как и все мы.

Из-за бара со сложенными на груди руками и каменным взглядом вышел Клариан.

Капитан чувствовал, как бурлит в них ярость. Она клокотала как гром, готовая сорваться с их уст и бросить в бой кулаки.