Чтец

Кучи золота такой высоты, что можно взбираться на них как на горы, а потом съезжать вниз, издавая звон и разбрасывая вокруг снопы золотых искр.

– Именно поэтому вы плывете в Нарни! – прошептала Сефия.

Капитан печально улыбнулся:

– Мне пообещали хорошую историю.

Сефия закрыла книгу. С обложки посмотрел на нее как некий глаз, пораженный катарактой.

– Узнай предназначение книги, – прошептала она. – Найди того, кто забрал Нин и убил отца.

Она замолчала, держа кончик пальца на вершине окружности символа, потом сказала:

– Оказывается, всё это время у меня в руках были ответы на эти вопросы.

– Сеф?

Когда она подняла взгляд на капитана, глаза ее горели отчаянным блеском.

– Они где-то здесь, в книге. Я их найду. Я узнаю, кто они, где они будут, и тогда я смогу…

– Сефия! – повторил капитан.

– Что?

– Ты только что сама сказала, что можешь всю жизнь что-то искать в книге, но ничего не найти.

Внутренним взором Сефия увидела себя, сгорбившейся над книгой, ослабевшей от старости и близорукой – годы прошли, и огонь ее жизни выгорел.

Темнота сгустилась вокруг. Сефия изо всех сил сжала обложку – так, что страницы внутри заскрипели.

Капитан задумчиво смотрел на книгу, хотя и руки́ не протянул, чтобы взять ее.

– Конечно, знай я, где поджидает смерть, я мог бы осесть на берегу, – сказал он, по-прежнему изображая кончиком пальца круги на колене, похожие на змей. – Понятно, что умру я в море, а если бы остался на суше, то мог бы жить вечно.

– Так почему не останетесь?

– Служить дамам и господам, которым на меня наплевать? Добывать пропитание среди камней и деревьев? Разве так я хотел жить?

Капитан оценивающе посмотрел на Сефию.

– У тебя есть выбор, Сеф, – сказал он. – Либо ты живешь вместе со всеми нами, либо живешь в книге, но одна.

Наверху стал бить корабельный колокол. Один, два… восемь раз. Звуки отдавались в сердце Сефии, где всё еще таился холод.

Но потом в дверях появился Стрелец; его влажное от пота лицо светилось, а одежды были мокрыми. И Сефия улыбнулась – широко и по-настоящему. Улыбнулась его бронзовой коже, золотистым глазам. Стрелец словно излучал тепло.

Стрелец не заметил, как Сефия через его плечо передала книгу капитану, а тот унес ее.

Стрелец, опустившись рядом с Сефией на колени, кончиками пальцев провел по ее щеке. Там, где он прикасался к ней, кожа ее начинала излучать тепло. Тепло проникало и в сердце, растапливая холод, поселившийся в нем. Сефия взяла Стрельца за руку и прижала его ладонь к своей щеке.

– Я видела своего отца, – прошептала она.

Юноша из моря ‹Любимая песня Харисона›

Из просторов морских на большом корабле он явился средь ясного дня
И, на берег сойдя, подошел ко мне и сказал, что любит меня.

Он был честен и прям, и, ко мне подойдя, он сказал, что любит меня.
Ни минуты не медля, мы двинулись в путь на борту его корабля.

Но волна налетела, похитив его, я осталась навек одна,
И вокруг меня теперь никого, только плещет о борт волна.

Режет нос корабля океанскую гладь, но вокруг, увы, никого.
Как мне жаль, что я не успела сказать, что люблю одного его.

Глава 29 Красная война

Вечером того же дня, в то время, когда Сефия должна была отдыхать, Микс, Хорс и добрая половина вахтенных правого борта собрались в лазарете, чтобы сыграть в Корабль дураков – они принесли монеты, чашку для кубиков и игровой стол. Микс и Тео втащили его в крохотную каюту, прихватив с собой еще кусок холста, кисть и маленькую баночку краски, которые положили перед Сефией.

Сефия рассмеялась.

– Вы же сказали, что пришли играть.

– Да, мы будем играть, – улыбнулся Микс, обнажив свой сломанный зуб. – Но мы слышали, что мы все в книге… И подумали, что ты могла бы написать здесь наши имена.

Сефия посмотрела на Стрельца, который устроился на постели рядом с ней, упершись в ее колени своими. Подняв руку вверх, пальцем он коснулся зеленого пера, которое все еще оставалось в ее волосах, и улыбка осветила его лицо.

Покраснев, Сефия кивнула:

– Конечно, напишу.

– Отлично! – Микс даже захлопал в ладоши. – Начни с Харисона.

Сефия улыбнулась. Она уже многое слышала о Харисоне за последнее время, и наконец может сделать что-то, что сохранит память о Харисоне и после того, как затихнут их слова и иссякнет их память.

Сефия начала писать, и моряки сгрудились вокруг нее, наблюдая, как она выписывает буквы, каждая из которых представляла собой сложное архитектурное сооружение из штрихов и изгибов.

Закончив, она передала холст Тео, который протянул его Миксу, а тот – Хорсу, громоздящемуся в дверях, опираясь мускулистой спиной о стену.