Что берешь в дорогу

— Что ж, мама, не в детском саду работаю. Народ всякий. У Феди Ситова, как он выразился, была даже такая не сильно художественная страница в биографии — лечился в профилактории.

— Люда, — посерьезнев лицом, спросил Виталий, — а почему все-таки в кулинарное училище ты пошла? Почему не попыталась в институт или университет?

Люда метнула незаметный и быстрый взгляд в сторону матери, словно о чем-то ее предупреждая, и со слабой улыбкой, выражавшей скучное безразличие, проговорила:

— С детства мечтала печь пирожные и красивые торты.

— Ты это правда, не шутишь? — Будто сомневаясь, Виталий попеременно взглядывал то на Люду, то на Татьяну Ивановну.

— Нисколько, — утвердительно кивнула Люда. — И таких, как я, было очень даже немало. Конкурс побольше, чем в некоторых институтах, — три человека на место.

— Впрочем, конечно — подумав, согласился Виталий. — Работа как работа. В чём-то, пожалуй, и выгодная. Сфера обслуживания теперь в большой чести. Неплохо живут и без вузовского диплома.

5. Разведка

Попытаться узнать новый адрес Люды Беловой Вадим мог бы и через Ленку Зайцеву, когда-то разносившую письма на памятном для него балу-маскараде. Жила Зайцева по соседству с домом Вадима, да и номер ее квартиры был ему известен. Возможно, Ленка и квадратных глаз не стала бы делать, услышав о такой просьбе: маленькая, незаметная, хлопотливая, вниманием ребят она не пользовалась, но похоже было, что примечала многое и догадывалась о том, о чем другие понятия не имели.

И все же к Ленке Вадим не пошел. Захотелось бравому солдату, только что закончившему свою нелегкую службу, предстать по всей военной выправке перед штатским человеком — школьным приятелем Сережкой Крутиковым. И было в этом не только тщеславное желание удивить Сережку новенькими, сиявшими на гимнастерке значками классного специалиста и большим, как орден, знаком гвардейца, — нет, главное заключалось в другом: ведь о переезде Беловой на новую квартиру Вадим узнал не от кого-нибудь, а именно от Крутикова. В ответ на письмо Вадима Сережка написал о знакомых ребятах — кто где учится, работает, не без интереса прочитал Вадим и о том, что Сабина Шеенкова вышла замуж за какого-то важного заводского начальника, ходит в натуральной каракулевой шубе и курит самые дорогие сигареты. Действительно, было чему подивиться, однако еще больший интерес вызвали заключительные строчки письма: «Между прочим, Людка Белова переехала куда-то на новую квартиру. Не волнуйся — в нашем городе. Не забыл ее?..»

То письмо на адрес полевой почты, где служил Вадим, Сережка прислал год назад. В свою очередь, Вадим дважды писал потом балагуру и лучшему школьному танцору письма, но спросить что-либо про Люду так и не решился. Виноваты в этом были, наверное, вопрос и многоточие, стоявшие в конце того первого Сережкиного письма.

Вообще-то Вадим жалел, что не спросил. Имени Люды в своих последующих посланиях Крутиков больше не упоминал.

«Эх, конспиратор!» — не раз досадовал на себя Вадим. И правда, чего добился? А ведь мог бы и узнать адрес. Тогда бы и весточку можно было подать. В конверт еще и золотой кленовый листок вложить. Вадим своим умом дошел, как это сделать: лист с обеих сторон клеем БФ-2 смазать. Тогда не сломается.

Но мысль о клее пришла Вадиму слишком поздно, когда уже истекал срок армейской службы, когда не проходило, и дня, чтоб «старички» не толковали о «дембеле», о близкой жизни на гражданке.

Но что было, то было. Не воротишь. Хотя и жалко, конечно. Открыться бы старшине Хажаеву пораньше — глядишь, и сдвинулось бы дело с места. Но Вадим никак не решался доверить то, что тихой печалью лежало на сердце. А ведь сколько раз, бывало, старшина Хажаев с грубоватой настойчивостью спрашивал:

— Рядовой Глебов, почему в личное время снова художественную литературу читаете? Почему не пишете письмо красивой девушке?

— Нет у меня девушки, товарищ старшина, — обычно отвечал Вадим.

— Ай, как может такое быть! Лучший наводчик, спортсмен, отличник боевой и политической подготовки! И не имеет кому писать? Неправильно! Обязательно должна быть девушка, невеста!

Однажды все-таки допек его старшина:

— Уволишься в запас — приезжай в Чимкент. Напишу письмо младшей сестре Маншук. Красавица. Умница. На втором курсе медучилища. Поедешь?

— Зачем? — опешил Вадим.

— Как зачем? Познакомишься! Лучшей жены, чем Маншук, тебе не найти. Поедешь? Хоть сегодня напишу письмо! Ай, поверь: другого не стал бы знакомить, а с тобой Маншук найдет счастье. А какой дом у нас! Какой виноградник! Какие дыни! Одной рукой не поднимешь.

И чтобы окончательно сразить полюбившегося ему рядового Глебова, старшина извлек из кармана записную книжку, где хранились фотографии трех сестер.

— Ай, плохи, скажешь! На эту не гляди — Майра зовут, четвертый год замужем. Средняя — Дина, за тракториста выходит. Через месяц свадьбу будут играть, совхоз дом им строит. А вот — Маншук. На нее гляди. Младшая. Самая красивая.