Что будет, то будет

Через час Сциоглиерус был готов. Северус перелил его из котла в склянку побольше, отмерил чайную ложку и глотнул. Вкуса практически не чувствовалось, что, в принципе, было логично: ведь обычно отворотные зелья должны подмешивать кому‑то другому. Теперь осталось подождать немного, пока оно не усвоится организмом, а следующую порцию принимать можно только через сутки.

***

За следующие три дня раздражительность Лэнса ничуть не уменьшилась, однако Северуса он теперь игнорировал, словно его и вовсе не существовало. Конечно, два из этих трех дней пришлись на выходные, и еще неизвестно, как Лэнс поведет себя на уроке во вторник, так что судить было еще рано, но из разговоров в гостиной Северус понял, что профессор уже в понедельник успел не угодить многим. С Барти Крауча он снял десять баллов (как заверял возмущенный первокурсник, совершенно незаслуженно), Агата Тиммс во всех подробностях пересказывала Сабрине подслушанную в коридоре перепалку Лэнса с МакГонагалл… А если еще учесть то, что в последнее время дисциплина в Хогвартсе и так страдала: придуманное лично Северусом заклинание Левикорпус неведомым образом оказалось известно всей школе, и на переменах его применяли вовсю, — не стоило удивляться, что доставалось многим. Северус только недоумевал: неужели профессор не в силах скрывать свои эмоции? Ведь он превосходно владеет окклюменцией…

Впрочем, после принятия зелья Северус стал думать о Лэнсе гораздо реже, чем раньше. У Северуса пропало всякое желание провоцировать его на конфликт и вообще разговаривать с ним. Ему теперь вообще ни с кем не хотелось разговаривать. Определенно, без навязчивых мыслей о профессоре жить стало гораздо легче, но что‑то все же было не так. Хотя… жил ведь он точно так же до встречи с Лэнсом, и все было нормально. Другой жизни он себе и не представлял. Сейчас, вспоминая свои недавние метания, Северус даже думал, что это просто смешно. Вот разве что проклятье смешным не назовешь… но опять же, в чем проблема? Всегда при необходимости можно приготовить это замечательное отворотное зелье.

Северус недвижно сидел в кресле в гостиной. Был вторник, и прошел первый урок по защите от темных искусств, когда Северус смотрел на Лэнса совершенно равнодушно, даже с некоторой неприязнью. В течение учебного дня все было нормально, но сейчас он начал чувствовать себя очень странно: ему ничего не хотелось, навалилась какая‑то апатия, голову словно сдавило тисками, даже пошевелиться он не мог, будто постепенно все силы его покидали. Он воспринимал происходящее, но все: звуки, образы, реплики девчонок–первокурсниц — казались чем‑то отдаленным, странным и чужим. На миг ему показалось, что гостиную заполняет холодная вязкая масса. Он решительно затряс головой, пытаясь отогнать это ощущение. «Резкость» вернулась, но на это, казалось, ушли все оставшиеся силы. К тому же голова заболела еще сильнее. «Да что это со мной?» — безжизненно подумал он.

— Да что это с ним! — на диван в нескольких шагах от него упала сумка, а потом рядом плюхнулся Долиш. — Не понимаю! Что я опять сделал не так? Ну, ты, Стеббинс, ну вот скажи!

— Ну… — Стеббинс покосился на Северуса, опустился в кресло рядом с диваном, приложил ладонь ко лбу и изобразил глубокую задумчивость. — Долиш, ты не находишь, что он в последнее время какой‑то странный? Нет, то есть он вообще интересный субъект, но в последнее время я решительно отказываюсь его понимать… А что на этот раз случилось?

— Ты же помнишь, как он на меня сегодня наорал, как Этельред Всегда Готовый, так знаешь, что он сказал, когда я пришел на отработку?

— И что же? — удивился Стеббинс, а Северус чуть не выкрикнул то же самое. Стоп. Речь идет о Лэнсе. Его это вообще не должно интересовать, зелье ведь действует… но тем не менее, все же интересовало.

— «Долиш, какого хрена вы явились!»

Обычно равнодушные глаза Стеббинса широко распахнулись:

— Он что, так и сказал: «какого хрена»?

— Да нет, — раздраженно отмахнулся Долиш, — он заменил это слово на «тролля», но смысл‑то остался…

— Он, значит, не вспомнил, что оставлял тебя сегодня на отработку за ту записку, — кивнул Стеббинс.

— Да нет, потом он вспомнил, прочитал целую лекцию, а потом погнал к Слагхорну мыть котлы. Знаешь ведь, я это терпеть не могу…

— А Слагхорн…

— А Слагхорн меня отпустил, похлопал по плечу и сказал, что все котлы уже чистые, а преподавателей доводить не надо, у них работа и так нервная… Да кто его доводит?

— Может, ты, Снейп… — начал Стеббинс.

Ну вот, только этого не хватало! И почему это некоторым так нравится совать нос в чужие дела?

— С чего бы мне его доводить? — подозрительно прищурился Северус.

Долиш и Стеббинс переглянулись.

— Я хотел сказать, может, ты, Снейп, знаешь, — спокойно пояснил Стеббинс. — Вы же вроде раньше друг с другом ладили?

— Вот еще, — хмыкнул Северус. — Он просто… ну… уважал мои способности.

— Ты, Снейп, когда‑нибудь сдохнешь от скромности, — пообещал Долиш.

Северус состроил самую презрительную свою гримасу, хотя по–настоящему злиться на Долиша у него не было сил.