Что делать, когда кто-то умирает?

— Тогда кто же?

— Фергюс и Джемма? — предположила я.

— Немыслимо. Не такой он человек.

— Какой это «не такой»? Может, не он изменяет, а она.

— Слишком высоконравственна. А Мэри и Эрик?

— Она бы мне сказала, — решительно заявила я.

— Точно? А если бы изменял он?

— Она обязательно сказала бы мне даже в этом случае. А если бы не сказала, я бы все равно узнала правду.

— Как?

— Просто догадалась бы. Она совсем не умеет врать.

— А я? Меня ты смогла бы разоблачить?

— Да, так что имей в виду.

— И как бы ты узнала?

— Узнала бы — и все.

— Доверчивая дурочка.

Мы улыбнулись друг другу, твердо уверенные в своем счастье.

Я выбралась из постели, спустилась на кухню и включила свет. Часы на стене показывали без нескольких минут три.

Я приготовила себе чашку горячего какао и медленно выпила его. Лицо Грега перед мысленным взором померкло. Я знала, что его нет здесь и нет нигде. И все-таки слышала его насмешливый голос. Доверчивая дурочка, говорил он мне.

— Элли? — Фергюс изумленно вытаращил глаза. Он был все еще в халате, небритый и помятый после сна.

— Можно мне войти?

Он посторонился, смущенно запахивая халат поплотнее, я прошла мимо него в кухню.

— Извини, что я так рано.

— Ничего. Кофе? Чаю? Завтрак? Почки по-дьявольски? Последнее — шутка. Джемму лучше не ждать, неизвестно, сколько еще она проваляется. Она ведь уже в отпуске.

Он тут же спохватился, я заметила тень озабоченности на его лице: Джемма в отпуске по беременности, а я бездетна, бесплодна, унижена и одинока.

— Кофе. Если можно, с тостом.

— По-моему, похороны прошли как полагается, — осторожно заметил Фергюс, наполняя водой чайник и засовывая в тостер ломтики хлеба.

— Паршиво они прошли. Никто не знал, что мне сказать.

Фергюс грустно улыбнулся:

— Ну, теперь все уже позади.

— Еще нет.

Он обернулся, вскинув брови:

— Ты о чем?

— Я решила поверить ему.

Чайник уже закипал, Фергюс методично отмерил ложками кофе и залил в кофейник воду. Только поставив передо мной дымящуюся кружку, он уточнил:

— То есть?

— У Грега не было романа. «Против» говорит то, что его нашли мертвым рядом с другой женщиной. «За» — моя уверенность. Я поверю себе. И не отрекусь от него.

— Ясно, — откликнулся Фергюс, поднося свою кружку к губам и глядя на меня поверх нее. — Ну что ж, думаю, это правильно. Если это поможет тебе примириться с тем, что случилось, — значит, так и надо.

— Нет.

— Нет? — Фергюс нахмурился. — Может быть, объяснишь подробнее, Элли?

— Послушай, Фергюс, в момент смерти рядом с Грегом была другая женщина. Но у него с ней не было романа. Так почему же они оказались рядом? Вот в чем вопрос! Можно же найти и другие правдоподобные объяснения. Например, первое, что мне приходит в голову: она попросила подвезти ее.

Фергюс ненадолго задумался.

— Не хочу придираться, но, насколько нам известно, эта женщина занималась бизнесом. Так? Хочешь сказать, у бизнесменов теперь модно ловить попутки на обочинах? В Лондоне?

— Или она была просто деловой знакомой. Которую Грег предложил подвезти из вежливости.

— Пусть так.

— Ты веришь ему?

— Элли, его нет с нами, чтобы верить ему или не верить. Твой муж — мой лучший друг, человек, которого мы оба любили и по которому теперь отчаянно тоскуем, — умер. В том-то и суть, верно? И даже если ты убедишь себя, что он не спал с другой, Грег не воскреснет. Будешь продолжать в том же духе, рискуешь сойти с ума. Тебе все равно не узнать, что произошло на самом деле, — устало заключил он.

В который раз я услышала эти слова? Пора вести подсчет.

— Я верю ему, — сказала я. — Этого мне достаточно.

В воскресенье, обедая с Джо, Элисон и Бекки, их дочерью, я повторила то же самое, что сказала Фергюсу. Произнести эти слова в присутствии троих слушателей оказалось труднее. Они прозвучали напыщенно и чересчур напористо. Я увидела, как поникли плечи Джо, как он переглянулся с Элисон, прежде чем обратился ко мне:

— Милая, ты…

— Я все понимаю, — перебила я. — Ты скажешь, что мне все равно никогда не узнать всей правды, поэтому надо смириться с этой неопределенностью и жить дальше. И скорее всего, добавишь, что это и называется «скорбеть».

— Да. А еще скажу, что мы любим тебя и хотим помочь.

— Ты не поставишь чайник, Бекки? — негромко спросила Элисон.

— Проявлять тактичность вовсе незачем, Элисон, — улыбнулась я ей. — Для этого мы слишком давно и близко знакомы. Просто я подумала, что вы должны знать: Грег не был изменником.

— Хорошо.

— Было бы еще лучше, если бы кто-нибудь поверил мне.

Незнакомец стоял у меня на пороге, выглядывая из-за огромного деревянного кресла-качалки, которое держал в руках.

— Терри Лонг, — представился он. — Вот, принес вам кресло. — И он выжидательно уставился на меня.

— Но я не… — начала я.

— Вы обещали починить его для нас. Я звонил в начале сентября, и вы сказали, что возьметесь.

— Обстоятельства меняются, — возразила я. — Новую работу я не беру.

Его лицо омрачилось. Он поставил качалку.

— Извините, — добавила я.

— И это все? Думаете, извинений достаточно?

— Поверьте, мне очень жаль. Но я не могу. Правда, не могу. Простите, — и я добавила: — Простите.